Каждый российский губернатор мечтает сделать свой регион привлекательным для туристов. Пока одни строят спортивно-развлекательные комплексы, другие «раскручивают» народные мифы

В Ульяновской области есть два примечательных в плане легенд райцентра — Сурское и Новоспасское. Сурское — на севере области, Новоспасское — на юге. В центре каждого поселка есть гора (точнее, меловой холм метров семидесяти в высоту), у каждого холма, то есть горы, есть своя история. В шестнадцатом веке на Сурской горе явился Николай Чудотворец и одним своим видом отогнал вражеских захватчиков. Так гора стала символом спасения поселка и всего Отечества, поскольку Промзино (старинное название Сурского) было в то время форпостом продвижения русского государства на Восток.

В Новоспасской горе в девятнадцатом веке жил разбойник — сын местного барина и пленной турчанки, бастард. Согласно одному из распространенных вариантов легенды, однажды власти загнали разбойника в его логово. Гору взяли в осаду — и тогда он взорвал ее изнутри, погибнув вместе с верными людьми и награбленными сокровищами. Пространство мифа схлопнулось, обыватели стали жить в бытовом времени.

В Сурском мифе тоже есть момент с уничтожением горы, но не только. Населенный пункт под горой основал в 1552 году Иван Грозный – попутно, когда продвигался на восток с целью покорить Астраханское и Казанское ханства. На меловой горе строятся укрепления – так Промзино (по-чувашски Поромса — изгиб, т.к. город построили на повороте реки) стал первой в череде крепостей, контролировавших передвижение войск Крымского ханства. Народ заселяет эти земли, но неохотно. В основном, прибывают беглые, служивые и вороватые.

В один из дней к городищу приблизилось войско кубанских татар. Численность войска, как пишут местные летописцы, не оставляла шанса на то, что город уцелеет. Но прошел день, второй – степняки не нападали, оставаясь на противоположном берегу Суры. К ним переправили стрельца-парламентера, чтобы узнать, почему кочевники держат осаду. То, что ответили нападавшие, зафиксировано фольклористами из ульяновского Педуниверситета. Текст очень поэтичен, хотя явно приукрашен многочисленными пересказчиками: «Разве ты не видишь, какая глубокая тьма впереди нас, а во тьме, там, на высокой горе, какой-то свет, а в нем стоит какой-то старец, который грозится нам своим мечом, запрещает нам идти туда. Смотри, воин, рядом со старцем – юноша на белом коне с копьем в руке, готовый ринуться на нас, если мы осмелимся только на один шаг. Так можно ли нам идти туда, когда перед нами вода и тьма и такое грозное явление? Сам Бог христианский вступается за это городище. Нет, мы желаем скорее вернуться назад, но позади нас дремучий лес – таким мы будто и не шли, а теперь не знаем, где пройти».

Стрелец показал им дорогу, вернулся домой — и вскоре на вершине Белой горы была найдена икона Николая Угодника (святителя Николая Мирликийского, одного из самых почитаемых на Руси святых). Весть о чудесах разнеслась — в Промзино, поближе к святой горе, потянулись поселенцы. В 1600 году в гору была встроена деревянная часовня, потом – каменная, потом выстроено две Пустыни для монашествующих, каждый год в мае на Николу-летнего выносили чудотворную икону, и к ней шли паломники — пешком, через всю Россию, из Киева, Архангельска, балтийских государств. Пока не грянула революция, но об этом позже...

Сурская легенда — это миф Кристиана Букера о «воскресении»: чудесное спасение из-под власти неких угрожающих сил. В данном случае не важно, осажденный город это или спящая красавица. И тем более не важно, что происходило четыре сотни лет тому назад: откупились от кочевников данью по-тихому или действительно было чудо (для скептиков — массовая галлюцинация). В любом случае, миф запустил социогенные механизмы, и в Промзино потянулись люди определенного склада: набожные, работящие, с поэтическим восприятием реальности. Видимо, они и сейчас такие же. Потому Сурский район, пожалуй, самый плодовитый на поэтов, художников, резчиков и прочих ремесленников и гармонистов.

После революции, когда коммунизм начал встраиваться в нишу православия, Промзино стало ареной битвы идеологий – старой и новой. Воплощением старой идеологии стала гора — как зримое чудо, оплот веры в спасение от захватчиков. (А как еще могли восприниматься партизанские отряды в гражданскую войну?) Символом новой идеологии стали два трактора марки Фордзон — с виду гибрид паровоза с библейской нечистью.

В один из дней молодой тракторист (человек новой эпохи, нового мышления в контексте того времени) поднялся на тракторе на вершину Николиной горы, чтобы срыть ее. Пика у горы на самом деле нет, есть с одной стороны долгий и широкий подъем, который заканчивается небольшой площадкой. На площадку можно подняться и с других сторон, но только пешему и физически сильному человеку. А тут трактор. Попыхтел, поревел, развернулся. И полетел вниз. Чем не картина «Свержение нечистого в ад»?

Легенды о том, как Господь Бог наказывает партийного святотатца, встречаются практически повсеместно – например, история об ослепшем комиссаре, который расстрелял икону Богородицы. А тут тракторист на документально зафиксированном «Фордзоне» и гора — чудо, которое не спрячешь на чердак, как старую икону.

… Если поговорить с людьми, живущими у подножия горы, то можно услышать много интересного. О том, как у бабушки Маруси выздоровели ноги. Или забеременела городская сестра Олечки. Или о том, как вымолили выздоровление отцу семейства Петровых. И все это — между разговорами о погоде и урожае. Плохо тебе — сходи на гору, поможет. И они идут.

Николина гора почти лишена растительности, на вершине есть пара кустов, невысокие деревца. Сегодня все они увешаны ленточками, платочками, шерстяными ниточками. В девяностые сюда ходили чаще, чем в районную больницу. И, как рассказывали местные жители, гора им помогала куда сильнее, чем врачи. А в двухтысячные, когда все повально занялись реконструкцией, на горе, вместо разрушенной, построили часовню. В районной больнице сделали ремонт, завезли оборудование, но люди все равно ходят сюда.

Потому что миф жив, пока жива надежда на чудо.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.