Это - зал торжественных заседаний в Главном Дворце Совета Синдикатов. Лакеи в безукоризненных фраках. Мистеры в чернейших смокингах и белейшем белье. Дамы, оголенные по моде: максимум работы портнихи, минимум мануфактуры. Вино.

Это - торжественный банкет в честь вновь избранного Президента Совета Синдикатов.

Джим Холл - хлебный король - отныне король Соединенных Штатов и, следовательно, всего мира. Еще позавчера скромный председатель Хлебного Синдиката, вчера он единогласно избран Президентом Совета Синдикатов.

Вино наполняет желудки и делает легкими головы. (Таково парадоксальное свойство вина). Мистер Перкинс высоко поднимает бокал. Мистер Перкинс - блестящий оратор.

- Речь! - кричит ему его визави миссис Перн, блестя глазами и золотом зубов.

- Речь! Речь! - подхватывают мистеры и дамы. Мистер Перкинс произносит речь:

- Сегодня мы в первый раз собираемся в столь торжественной обстановке, в первый раз после блестящего, в буквальном смысле слова, ауто - да - фе, жертвой которого сделался ненавистный еретик Валентин Полевой. Боевая сила красных окончательно сведена к нулю. Теперь мы займемся окончанием работ по постройке плотины. Функции Совета Синдикатов расширены, теперь он, вместо правительства, возьмет в свои руки верховный контроль над этим сооружением, как и над всей жизнью страны. Концентрация капитала достигла максимума, и в лице Совета Синдикатов, в лице его вчера избранного Председателя мы имеем фактическую верховную власть. Я думаю, - голос оратора зазвучал максимальным пафосом, - что пора упразднить декорацию парламента, президента и совета министров и передать власть официально тем, кому она принадлежит фактически - Совету Синдикатов и его Председателю.

Еще не смолкли громовые овации, как лицо оратора вдруг вспотело от почтения и преданности, и бокал со звоном упал на его тарелку, окатив алым вином грудь соседки и ее фиговый листок из полупрозрачного шелка.

Все устремили взоры по направлению к широко раскрытой двери: из нее медленно шествовал Джим Холл. Все встали в безмолвном благоговении. Зал замер. Было так тихо, что отчетливо слышно было, как ритмически падали со стола на пол капли пролитого Перкинсом вина.

Джим Холл не замечал или не хотел замечать общего благоговейного внимания. Он, ни на кого не глядя, молча и неспешно проследовал к середине главного стола, где стояло приготовленное для него высокое кресло, подобное трону. За ним, на некотором расстоянии, следовало трое секретарей, один из которых нес ящик с диктофоном.

Джим Холл был среднего роста, а лицо его в точности напоминало буржуя с советских плакатов двадцатых годов. Однако, на этот раз в его лице не было ничего комического. Наоборот, оно казалось страшным, так как на нем отпечатлелось сознание своей громадной власти и пренебрежение к окружающим. Он сел на свое место и царственным жестом дал знак всем сесть. Однако общее напряженное молчание продолжалось. Джим Холл встал. Он будет говорить.

Речь Джима Холла все слушали, как райскую музыку, но передать ее дословно нет никакой возможности, так как великий финансист абсолютно не обладал даром речи. Наиболее часто употреблявшиеся им слова были: гм - э... э, а - гм, у - гм кхе-кхе и тому подобные междометия. Поэтому лучше изложить своими словами сказанное им.

Джим Холл говорил о том, что предстоит большая работа по урегулированию жизни в Старом Свете. Рабочие и служащие развращены до последней степени. Необходимо вернуть предприятия владельцам, и путем хотя бы самых суровых репрессий привести трудящихся к повиновению. Двадцать лет правления коммунистов в Западной Европе, Азии и Африке и почти тридцать - в Восточной Европе привили всему населению вредные идеи и неправильный взгляд на вещи. Необходимо коренным образом реформировать воспитание и образование, управление, образ жизни, словом - все. Отряды американской полиции на днях будут распределены по всем странам Старого Света. Если сохранились подпольные организации коммунистов и комсомольцев, они должны быть вырваны с корнем.

- Ате... гм... гм... из представителей... э... э... подземного населения... а - гм... нашей страны, - закончил Джим Холл, - которые... у - гм... желали победы красным негодяям... кхе... кхе... должны будут убедиться... э... э... э... что капиталистический строй останется незыблемым... э... гм... во веки - веков... кхе - кхе...

Спустя целую неделю после заключительного «кхе-кхе» Джима Холла у лиц, присутствовавших на торжестве (а особенно у дам), еще болели ладони от исступленных аплодисментов.

После этой замечательной речи торжество продолжалось своим чередом. Было произнесено еще много речей, связность которых уменьшалась строго пропорционально увеличению числа пустых бутылок.

Джим Холл пил мало и, как истинный король, сохранял ледяное спокойствие. Ровно в два часа ночи он встал, чтобы покинуть собрание, и тем же размеренным медленным шагом направился к выходу.

Торжество все еще продолжалось. Перкинс, поощряемый просьбами и аплодисментами, поднялся, чтобы произнести новую речь - по-видимому, какой - то тост. Лакей наполнил его бокал, он высоко поднял руку, и вдруг замер с недоумением и страхом на лице...

Глава XII

Джон Вильсон разрушает плотину

Вы бы тоже остановились и замерли, читатель, будь вы на месте Перкинса - в зал вошел отряд вооруженных людей, и предводитель их, подняв руку с браунингом, произнес:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.