Какая-нибудь тысяча шагов – от Спасской башни до колонн Большого театра, а уже непреодолимо это расстояние. Напрочь прикован недугом к постели вновь избранный позавчера ВЦИКом Предсовнаркома республики. Пришлось отложить конспекты, расстаться с волновавшим в чрезвычайно сильной мере желанием выступить, хотя бы накоротке, перед делегатами X съезда российских Советов. И уж мысли не возникало о сегодняшнем присутствии на съезде Объединительном.

– Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об авто-номизации...

В этой глухой тишине едва различим даже собственный голос. Неслышным следом перо стенографистки прокладывает начало новой работы. За две недели уже привык к таким размышлениям вслух, без пера и листа – хватило бы сил досказать все, что обдумано...

А в тысяче шагов от кремлевской квартиры всеми ярусами Большого грохочет аплодирующий съезд. Петр Гермогенович Смидович, депутат из партийных старейшин, бывалый искровец, славный подпольщик «Матрена», один из первых председателей Моссовета, открывает заседание, и делегаты единодушно утверждают первый документ I съезда Советов Союза ССР: «...I съезд Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Союза Советских Социалистических Республик, приступая к своим занятиям, шлет пламенный привет почетному председателю I съезда Советов СССР и вождю мирового пролетариата – товарищу Владимиру Ильичу Ленину».

Предстоит рассмотреть основополагающие документы – Декларацию, Договор, избрать союзный ВЦИК. Высшие государственные дела, как подметил перед тем правдинский публицист Михаил Кольцов, с ответственностью и опытностью вершит сгущенная до плотного депутатского ядра, выросшая, осознавшая себя и жизнь свою, окультурившаяся, очень далекая от трогательных, умилительных мужичков Россия рабочих и крестьян. Речи лаконичные, эмоциональные, пронизанные духом утверждения. Настойчиво звучит один гордый мотив: закладываем первый камень, стоим у начала.

Начало... Нет, начало было раньше. Оно видится в октябрьских всполохах. И, пожалуй, еще дальше – в первых зорях большевизма, в тех далеких днях, когда формировались программные требования партии; и когда национальная программа большевиков проходила огненные испытания на стачках в Баку и на баррикадах Красной Пресни; и когда на сцене политической жизни Европы, окутанной угарным туманом шовинизма, в острой теоретической борьбе отстаивалось полное равноправие наций и сплочение, принципиальные позиции пролетариата в национальном вопросе – вот еще в какие времена определялись начала великого Союза Республик. С приходом Октября строительство Союза стало делом практики. С первого дня в рабоче-крестьянском правительстве был сформирован специальный Наркомат по делам национальностей.

Позволительно поставить вопрос: почему через пять лет, а не тотчас после революции совершается такой государственный акт, почему Союз нельзя раньше «объявить», «декретировать», «учредить»? То-то и оно, что нельзя декретировать. Чтобы осознать здесь большевистскую истину, нужно прийти к пониманию «действительно пролетарского отношения к национальному вопросу». Что важно для пролетария? Для него существенно необходимо своим глубоко искренним отношением обеспечить максимум доверия инородцев в классовой борьбе – тех самых инородцев, у которых из века сложились обиды, недоверие, подозрительность к «великодержавной» нации. Надо было миллионам людей лично ощутить, увидеть материальные, политические, нравственные предпосылки действительно братского общежития.

Пять лет – это, пожалуй, слишком еще малый срок для такого сложного исторического процесса, как всенародное сплочение в недавней «тюрьме народов». Видно, как говорится, несчастье помогло. Обрушившиеся на страну бедствия – гражданская война, разруха, голод, мор – все это предельно обнажило реальные человеческие ценности, поставило каждое декларируемое слово в прямую зависимость от конкретного дела, политического шага, нравственного поступка. И если бы кто в России попытался составить поминутную и повсеместную хронику революционного бытия за пять лет после залпа «Авроры», он был бы поражен, ослеплен мощным светом братства, стремительно наполнявшим советскую жизнь.

Надо было вместе, плечом к плечу, преодолеть вроде бы крохотное, но исторически необозримо громадное расстояние – через Дворцовую площадь к Зимнему, а затем пройти тысячи и тысячи фронтовых верст гражданской войны, оставляя за собой мир, справедливость и свободу, прежде чем услышать от хивинских или витебских крестьян: «Мы знаем, с кем и куда должны идти, и знаем, где наш святой и честный путь. Мы знаем, что путь наш – это только полный союз с великой Советской трудовой Россией...»

Надо было поделиться последними крохами хлеба с бакинскими нефтяниками или донецкими шахтерами, сэкономить вовсе не лишние копейки на возрождение Голодной степи или долины Мугани, намозолить руки на хашаре, чтобы всколыхнуть глубинные чувства трудовой сопричастности, побудившие, например, горцев объявить восстановленный мост через Куру «первым памятником дружбы, совместной работы грузинских и русских пролетариев», горячо желать, чтобы он «соединил обе эти нации так же кратко, как мы соединили оба берега реки Куры...».

Надо было не посчитаться с духовной обескровленностью, культурным обнищанием российских центров и бескорыстно отдать цивилизаторскому служению в национальных окраинах лучших культармейцев, квалифицированных учителей, врачей, инженеров, агрономов, дождаться первых всходов коммунистического посева, чтобы услышать доброе эхо откуда-нибудь из далекой Хивы: «К руководству ставим бедняков, учим народ грамоте. И театр в Хиве создали – наш поэт Хамза сочинил и поставил спектакль о революции...»

Через два с половиной месяца после Октября, на Третьем съезде, утвердившем ленинский проект «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», Владимир Ильич мог уже заявить:

– Наши идеи победили... и побеждают... пробуждают классовое сознание трудящихся и организуют их в твердый союз. Мы действовали без дипломатов, без старых способов, применяемых империалистами, но величайший результат налицо – победа революции и соединение с нами победивших в одну могучую революционную федерацию. Мы властвуем, не разделяя, по жесткому закону древнего Рима, а соединяя всех трудящихся неразрывными цепями живых интересов, классового сознания. И наш союз, наше новое государство прочнее, чем насильническая власть... Я глубоко убежден, что вокруг революционной России все больше и больше будут группироваться отдельные различные федерации свободных наций. Совершенно добровольно, без лжи и железа, будет расти эта федерация, и она несокрушима.

Как любимое детище пестует Владимир Ильич рожденный революцией социалистический союз наций. Неотступно, за всей громадой дел, наблюдает, крепко ли он встает на ноги, уверенно ли растет, не стесняет ли что его развития... И в фронтовую полосу не забудет телеграфировать специально: «...не предпринимать никаких мер, могущих затронуть интересы местного населения», «относиться с особым уважением к суверенным органам», сообщать «О каждом случае нарушения или хотя бы малейших трениях и недоразумениях с местным населением».

Непрестанны его встречи с представителями самых разных национальностей, за «стол переговоров» присаживаются десятки и десятки энергичных ходоков, инициативных советчиков. Всегда найдутся вдохновенные слова, чтобы поддержать доброе устремление; и твердость, чтобы призвать к осмотрительности неосторожного; и такт, чтобы поправить увлеченного; и строгость, чтобы охладить торопливого...

Как-то руководитель Татарской автономной республики С. Г. Саид-Галиев выведывал ленинское отношение к волновавшим его (и не только его) вопросам. Как, мол, считает Ильич, необходимо ли существование мелких автономных республик, в частности, Татарии? Ответ однозначный: «Да». – Если «да», то на какое время? – «Еще надолго». Саид-Галиев размышляет: не должны ли представители ведущих наций в нашем Союзе играть роль педагогов и нянек по отношению к коммунистам и всем трудящимся бывших в угнетении национальностей? Решительное возражение: «Не «педагогов и нянек», а помощников». Вот большевистская концепция, психологическая и, если угодно, политическая первооснова сотрудничества в рамках Союза.

Больше всего пугает трудноизлечимая болезнь торопливых администраторов – шаблонизация. Либо предпишут сверху единые регламентации, либо на месте скопируют опыт «ведущих наций» без учета своих особенностей. Конечно, выявлять национальную волю, выступать за самоопределение одинаково мо гут украинский, белорусский народы или самоедская, зырянская, остяцкая, вогульская народности, только что собравшиеся на первую в истории полярных народов конференцию. Но они не могут одинаково проводить, например, новую экономическую политику. Украину, Сибирь... подчинять известному шаблону, – предупреждал Ленин на X съезде, – будет величайшей глупостью». Всякий раз должна приниматься в расчет степень зрелости – культурно- политической, социально-экономической. Именно с этим учетом составлялись договоры Российской Федерации с республиками. Именно этими соображениями аргументировались требования к местным коммунистам: «Не применения русского шаблона, а умелого и гибкого создания своеобразной тактики».

Жизнь целиком оправдала целесообразность изначального федеративного объединения. Только в лоне Федерации можно было взрастить такой могучий Союз. Излагая партийную программу по национальному вопросу делегатам П конгресса Коминтерна, Ленин предложит изучить этот ценный российский опыт. И четким тезисом сформулирует тенденцию: «Федеративное объединение – как форма перехода к полному единству».

...И вот свершается этот исторический акт единения 30 декабря 1922 года. Полномочной силой 2215 мандатов, вверенных народами своим сынам, утверждается Декларация об образовании СССР и Союзный договор. Михаил Иванович Калинин, подытоживая это торжество братского единоволия, произносит с трибуны:

– То, что сегодня – сравнительно при скромной обстановке – происходит, является событием мировой важности. Может быть, сейчас, в данный момент, важность этого события не вполне сознается, но оно с каждым днем будет иметь все большее значение на политическом горизонте... Целые тысячелетия прошли с тех пор, как лучшие умы человечества бьются над теоретической проблемой в поисках форм, которые дали бы народам возможность жить без величайших мук, без взаимной борьбы, жить в дружбе и братстве. Только сейчас, сегодняшний день практически закладывает первый камень в этом направлении.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.