Гёте

Гёте

Сам Гёте изготовил эти стеллажи! Вот это настоящее, вот он где живой, вот где он сам. Наконец-таки встретился я с самим. Господи, этот стол, эти грубые, топорной работы стеллажи! Вот где он писал и читал. И разве можно создать что-нибудь дельное наверху, в блеске, в сиянии пусть даже самого высокого искусства, мрамора древних, картин великих мастеров, среди прелестных женских головок, барельефов и бюстов императоров, полководцев, художников и философов? Немыслимо там ни написать, ни даже произнести про себя: «Ведь если сей продукт не свеж. То лучше ты его не ешь!»

И «Фауста» там не напишешь. Это возможно только здесь. Где простое дерево, простой стол, возле кровати старое кресло с очень потертой обшивкой, а кровать застлана лоскутным одеялом. Лоскутным. Сшитым из разноцветных лоскутков, какими я укрывался в детстве. Над кроватью — старый ковер, и по нему свисает шнур для колокольчика, на случай позвать кого — а ну, плохо станет.

Но позвонить не пришлось, не понадобилось. Старый Гёте умер, сидя в этом мягком кресле, где можно спокойно спать, можно и помереть спокойно. С тех пор и я ношу мечту помереть в таком кресле. Очень удобно. И не обременительно для ближних.

Его, а также и Шиллера похоронили в усыпальнице герцога. Когда войдешь в этот подвал, то прямо перед тобой два крупных саркофага, рядом стоят — Гёте и Шиллер. Все-таки они подружились в конце концов, вот теперь и лежат вместе. А саркофаги герцога и Анны Павловны, которые раньше стояли на этом месте, теперь задвинуты в сторону от этих священных гробов. Здесь уже встретился я с гробом Гёте, с его прахом, здесь же и закончились мои с ним встречи. Уходил я с такой же смятенной душой, как и входил. Смутно было на душе, смутно и как-то очень высоко, тихо и покойно. И все время то и дело вспоминалось про то, что он написал «Фауста», это самое глубокое и самое сложное творение всех времен, и что писался «Фауст» 60 (шестьдесят) лет. Начат был молодым двадцатипятилетним поэтом и закончен перед самой смертью.

Все быстротечное —
Символ, сравненье.
Цель бесконечная
Здесь в достиженье.
Здесь — заповеданность
Истины всей.
Вечная женственность
Тянет нас к ней.