Экипаж

Зенитчиков было трое. Вооружение каждого было примерно одинаковым.

Сержант взвалил трубу на плечо, кивнул своим ребятам.

— Буду на том пригорке. Устроитесь — сразу доложите. — И Яселёнису: — Помогите нам немного.

Тадас, Николай и Владимир взяли ящики под мышку и отправились следом за зенитчиками.

В пути Тадас познакомился с тем самым сержантом. Зейнудин Мутагиров родился и вырос в Чимкенте, призывался одновременно с Тадасом, с отличием окончил учебку, теперь вот командует отделением. Тадас поинтересовался, что это за штука — зенитно-ракетный комплекс. После первых же слов Зейнудина Тадас понял, что перед ним человек, влюбленный в свою технику и считающий ее эталоном современного оружия.

— До армии я только читал о. подобных вещах. Думал, что, может, они и есть где-то, но не у нас. А тут пришлось самому столкнуться вплотную. С виду труба и труба. А ведь сплошная электроника. Очень надежная штука. Применяется для поражения низколетящих целей. Принцип простой — я засекаю вертолет или самолет...

Рассказывая, Мутагиров. не выпускал из рук лопаты, сравнивая стенки вырытого им окопчика. Вдвоем они замаскировали окоп срезанными ветвями орешника. Зейнудин установил комплекс, разложил радиоэлектронный планшет, включил рацию, надел наушники.

— Ну пока, мне еще сегодня работать.

Идя в расположение роты, Тадас думал о том, что у каждого из них в армии своя работа и свое оружие, которое они считают самым лучшим. Но дело не в поражающей его силе или иных качествах, дело в самом отношении людей к вверенной им боевой технике. Зейнудин, как и Тадас, любил свое оружие, потому что оно защищало правое дело, потому что сработано было крепкими рабочими руками, сработано надежно.

Главным испытанием для экипажа были зимние учения. По рокадным дорогам, лесам, болотам батальон в общей сложности прошел около трехсот километров. И ни разу у Володи Гуцала не было повода пожаловаться на свою машину. Крутые подъемы, топи, лесные завалы 212-й брал, что называется, на одном дыхании.

Как-то колонна остановилась возле одной деревни. Понятное дело, первыми к танкистам прибежали мальчишки. Один из них потянул Гуцала за рукав.

— Дядя, помогите Соколихе дерево с огорода стащить.

— Какое дерево?

Мальчишка объяснил, что еще осенью молнией сожгло вековой дуб возле дома старой одинокой женщины. Ствол рухнул поперек огорода, и теперь Соколиха плачет, не знает, как ей весной к грядкам подступиться.

Гуцал рассказал все Тадасу. Тот тут же пошел к командиру роты. Капитан не возражал;

— Действуйте, только быстро. Через полчаса выступаем.

Дело было нетрудное. Обмотали ствол тросом, зацепили конец за буксирный крюк. Тадас скомандовал Гуцалу: «Пошел!» Вмерзший ветвями в землю, дубовый ствол качнулся, с хрустом оторвался от ледяной крошки и покорно стронулся с места. На крыльце охала и беспрестанно крестилась маленькая старушка в черном платке, дивясь на быстрых танкистов и их бронированную силищу.

Когда дуб был выдворен за околицу, Соколиха догнала танкистов и впихнула Тадасу в руки литровую банку варенья.

— Возьмите от старухи, а за доброе дело — низкий вам поклон.

На тех учениях экипаж 212-го под командованием гвардии младшего сержанта Яселёниса за отличные действия получил благодарность командования. В ночной атаке с боевой стрельбой экипаж поразил мишени первыми же выстрелами. Все приборы, прицелы, системы танка работали безотказно. Никто не знал, что во время ночной атаки место механика-водителя занял Николай Гордеев, а его обязанности наводчика выполнял Владимир Гуцал. Так получилось, что за несколько часов до боя Гуцал поранил руку. Работать рычагами управления он не мог, не хотел, и оставлять товарищей накануне самого ответственного момента...