Бойцы и командиры, однополчане младшего лейтенанта Комарова, поручили мне рассказать о последних днях своего товарища. Когда - нибудь, после войны, после победы, когда мы оглянемся назад и вспомним эти великие дни, нам станет ясно, что месть, уничтожившая фашистов, была сродни той ярости, которая охватила нас, видевших, как погиб Комаров.
Представьте себе сельского избача. Он был скромный с виду, небольшого роста, коренастый, не вызывающий всем своим видом мыслей о подвиге и доблестной смерти.
Но война рождает героев.
Комаров стал командиром взвода управления батареи. Свой наблюдательный пункт он основал не на переднем крае нашей обороны и даже не в блиндажах боевого охранения, а прямо посреди финских позиций. Так ему было удобнее. Лес, занятый врагами, лежал перед ним, как раскрытая карта.
На гранитном холме, среди расщепленных огнем сосен, Комаров сидел с телефонистом и пятью бойцами две надели, Не было минуты, когда бы не рвались снаряды вокруг, но в высоту было трудно бить прямой наводкой, - и Комаров уцелел. Он только оглох и почти не слышал, когда ему кричали с батареи по телефону. Сруб был разбит прямым попаданием. Люди закоптились от дыма и привыкли ходить, не поднимая головы.
Но Комаров не уходил. Он направлял огонь орудий по целям. Ему были хорошо видны финские минометы, грузовики, двуколки, прислоненные к деревьям велосипеды. По полевому телефону он называл координаты цели и наблюдал в бинокль, как метко бьют его товарищи. Он так избаловался на своем наблюдательном пункте, что бывал недоволен, если артиллеристы не с первого залпа покрывали цель.
Видеть и направлять огонь батареи стало привычкой, бытом, самой жизнью вчерашнего сельского избача.
Иногда он слезал с сосны, но его бинокль оставался там, в гнезде, покачивался, подвешенный на ветке. Это было хорошо насиженное место, с котелками и флягами на мху, с гранатой в кармане шинели, свернутой в изголовье. Здесь можно было долго жить, и каменистая тропа редко пропускала бойцов на батарею - только за хлебом и патронами.
В последний раз Комаров ходил с наблюдательного пункта на партийное собрание. В тот вечер его приняли в партию. Он поднялся с травы, растерянный от счастья. Он стоял, маленький, широко и прочно расставив ноги.
- Меня враги не возьмут никогда, - оказал коммунист Комаров и показал рукой на грудь: - Здесь, в кармане гимнастерки, у меня ручная граната. Станет туго - дерну за кольцо и лягу на грудь.
В этот вечер он возвращался на наблюдательный пункт с тремя бойцами. Крались по тропке. Лес был странно недвижен и тих - верный признак предстоящего наступления.
Утром финны вышли на тропу. День прошел, как один час, в огне и грохоте боя. Ночью Комаров слышал уж позади себя стук топоров: это финские минометчики готовили новую позицию, рубили деревья, расчищая лес в секторах обстрела. Тогда Комаров отправил на батарею трех бойцов.
- Скажите командиру, что я не уйду, - сказал Комаров.
Бойцы разминировали проход в скале и через трое суток ползком выбрались к своим. А Комаров, снова корректировал огонь. Лес вокруг был сбит и выбрит, торчали обломанные стволы. Финны ползли отовсюду, и одна их батарея работала уже позади Комарова.
Он был ранен в этот день. Сам себя перевязав, он мог бы еще уйти. Но в следующую ночь он отправил от себя еще троих бойцов.
В эту ночь Комаров уничтожил документы.
Страх наполовину состоит из подлого ожидания. Ты ждешь боли и смерти, и мелкое, дрянное чувство начинает копошиться в твоей груди. Дави его, друг!
У Комарова была ясная душа советского воина. И он не ждал ни боли, ни смерти, любил родину больше жизни, потому не испытывал страха, не боялся. Он только тогда был нетерпелив в ожидании, когда, передав координаты по телефону, прислушивался: вот - вот ухнут вдали орудия и треск разрывов ответит из близкого леса. Он точно знал, где ждать разрыва. Иногда казалось ему, оглушенному канонадой, что это сам он сеет, разбрасывает руками по лесу пригоршни дыма и огня...
Он видел рыжего финского снайпера, расхаживающего по доске, положенной на ветвях рябины, и тотчас по вызову Комарова облако шрапнели рвалось над этой рябиной, и финн летел с дерева вниз, точно в воду с мостков.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.