В тяжелом, подбитом мехом комбинезоне, в широких унтах стрелок - радист Рыжаков из эскадрильи скоростных бомбардировщиков кажется человеком лет за тридцать, очень полным и медлительным в своих движениях. Но стоит кончиться боевому дню, стоит снять теплое обмундирование, и он становится совсем молодым. Теперь ему нельзя дать я его двадцати лет.

Летает он недавно. Но летать любит. Очень любит. Да и как, спрашивается, не любить это чудесное дело, особенно когда уходишь в полет на такой машине!

Машина у него, действительно, замечательная! Когда запустят оба мотора, - стоять невозможно. Вихрь подхватывает вас и отбрасывает в сторону. В воздухе к ней тоже подступиться опасно. Если несколько таких «птичек» летит вместе, крыло в крыло (а скоростные бомбардировщики летают не хуже истребителей), вражеские летчики не рискуют ввязываться в драму.

Командиром экипажа, с которым летал Рыжаков, был комиссар эскадрильи, старший политрук Буражников, штурманом ходил с ними славный, приветливый товарищ - старший лейтенант Одинцов.

Их машина была ведомой. Это значит, что она замыкала строй, а враг нападает всегда сзади, снизу, чтобы ударить в хвост бомбардировщика. Тут - то все искусство стрелка - радиста и сказывается. Он - глаза летчика, устремленные назад. Наблюдать за воздухом, наблюдать ежеминутно, ежесекундно, вовремя увидеть опасность, встретить врага короткой, но меткой пулеметной очередью - вот его главная обязанность в боевом полете.

В этот день эскадрилья получила задание уничтожить железнодорожный узел. Машины вышли на цель, и тотчас же их встретил ураганный огонь вражеской зенитной артиллерии. Буря бушевала в воздухе. Вся эскадрилья - и каждая из ее боевых машин - оказалась в сплошном кольце огня. Облачка дыма возникали всюду: впереди, сзади, справа, слева, выше, ниже. Дым плыл вслед за непрестанно маневрирующей машиной, растекался и тотчас появлялся в новом месте.

Земли не видели: плотная облачность стелилась низко над землей.

Сбросили бомбы. Пожар станции заметили лишь несколькими минутами позже, когда под ними возникло большое, свободное от облаков окно. Густые черные клубы дыма охватили станционные постройки, стелились по земле, гонимые ветром.

А вражеские зенитки продолжали бить. Бомбардировщики, участвовавшие в налете, рассредоточились. Машина, где летал Михаил Рыжаков, осталась позади. Одна.

Ждал ли враг этого момента или просто ему подвезло, так и осталось неизвестным. Во всяком случае, именно теперь появились три белофинских «фоккера».

- Три одноместных истребителя позади! - передал Рыжаков командиру экипажа Буражникову.

- Так, - ответил тот, - командуй огнями. Где сейчас «фоккеры»?

Рыжаков подал команду, и Буражников сложным маневром вывел тяжелую машину из опасного положения.

Истребители подходили ближе и ближе, потом открыли огонь. Неудачно, промахнулись. Снова набрали высоту и пошли в пике, чтобы секундой позже забраться под самый хвост «СБ». Томительные секунды, секунды, кажущиеся длинными часами. Рыжаков напряженно ждал, готовый открыть огонь. «Фоккеры»

вышли на цель, и в то же мгновение заговорил пулемет стрелка - радиста.

Атака сорвалась. Но противник упорствовал. Когда же ему, действительно, и нападать, как не сейчас? На трех «фоккерах» было двенадцать пулеметов, а на «СБ» для стрельбы назад - два. Два пулемета против двенадцати!

Выскочив из облака, вражеские истребители еще раз открыли огонь. Тонкие красные струйки от трассирующих пуль ползли к кабине в хвостовой части бомбардировщика, где сидел Рыжаков.

Прильнув к пулемету, стрелок - радист отвечал на огонь.

Снова тройка отвалилась. Он стал ждать следующей атаки.

Но преследование продолжала лишь одна вражеская машина. Где были две других? Сбиты? Ушли? Во всяком случае они вышли из боя.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.