В этом месяце передовое человечество торжественно отмечает столетие со дня смерти великого украинского поэта и художника,

революционного демократа Тараса Григорьевича Шевченко. Имя Шевченко, правдолюбца и борца за освобождение закабаленных народов царской России, дорого всем простым людям.

Мы предлагаем вниманию читателей отрывок из нового романа писателя В. Вадецкого «Полнозвучность», посвященного Т. Г. Шевченко. Роман выходит в издательстве «Советский писатель».

Солнце палило. Жар проникал в юрту. Ковровый полог не колебался, сверчок, поселившийся в кошмах, не досаждал: с безветрием землю охватило онемение. Трава хирела на глазах, и степь казалась большим вздувшимся солончаком. Ощущение жестокости здешней жары, колючей сухости трав походило на то, которое бывает в буран, когда песок бьет в лицо и скрипит на зубах.

Курмангазы вынул из сундука кияк, собираясь играть, и тут же спрятал обратно: дерево не переносило жары, звук терялся, струна гудела расслабленно.

В это время к его юрте подъехали Ибрагим и Тарас Григорьевич. Топот коней отозвался легким гудением в пузатом глиняном кувшине в углу. И будто пахнуло запахом молока. Курмангазы подумал, что к седлам всадников приторочены бурдюки с айваном. Он вышел, распахнув полог, и взгляд его упал на солдата, мешковато слезавшего с седла. Ибрагим уже спешился.

- Ата, - сказал певцу киргиз голосом, звучащим свежо и молодо. - Вот тот, кто на айтызе переборол всех!

Курмангазы молчал. Ему не пристало спешить с расспросами.

Вскоре они сидели на кошме и пили кумыс, прохладный при зное. Хозяин достал его из-под земли, из углубления, вырытого в середине юрты. Шевченко снял тяжелые солдатские сапоги, и теперь они стояли у входа, столь же, казалось, непреложно относящиеся к обиходу, как все тут: груда одеял, кумган, деревянный остов седла...

- Акын Терези хочет знать о генерале, - произнес Ибрагим, склоняя певца к разговору.

- Долго рассказывают только, когда слагают песни, - ответил певец. Он еще приглядывался к солдату и вспоминал, что передавали о нем в степи. - Генерал Перовский не убил бы Исатая, если бы он жил теперь. Вот что я скажу. Ибрагим перевел Тарасу Григорьевичу его слова.

- А почему? - заинтересовался Шевченко. - Что изменилось с тех пор?

- Не было у нас тогда русских, которые могли бы хорошо спрятать его. Теперь есть среди них друзья. Казаков-друзей не было. И тебя, - сказал певец. - И песни не было той, нужной, твоей. И я был слаб, знал мало.

Он говорил медленно, и Ибрагим не торопил его. Шевченко не возразил, хотя и напрашивалось сказать: «Не побороть ведь царя, хотя бы и с... песней» . Что бы ответил Курмангазы?

Певец закончил свою мысль неожиданно.

- И при царе можно жить, - сказал он, - только для этого нужно отобрать наших людей, молодец к молодцу, чтобы ни одного богача среди них не было! И уехать кочевать далеко. Туда, где Перовский не найдет. Хитро надо это делать. А там... песня и грамота будут, как школа в Оренбурге, школа, которую для нас там открыли.

- А есть ли на земле такие места? - искренне усомнился Ибрагим.

- Есть. - Он назвал незнакомые Тарасу Григорьевичу степи за Аральским морем. - Надо свою кочевку иметь. Кочевка - это государство... Но люди еще не собрались. Да и старшего у нас нет.

- Ата, когда еще можно к тебе приехать? Наш друг хочет услышать от тебя песню о тех, кто жил на Арале. Он был там, и сам человек ученый.

- Зачем?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.