Дозорные

По весне и поздней осенью сюда, к плотине, из устья Волги, от Каспия поднимаются белуга, осетр, севрюга — они идут к своим привычным нерестилищам, к глубоким ямам, где так уютно зимовать.

Николай Елисеевич Воробьев, коренной волжанин, выросший и воевавший здесь, рассказывал о браконьерах:

— Изворотливый народец. Ловим их — я сам общественный рыбинспектор,—штрафуем, под суд отдаем, а они все одно: норовят пожирней кусок отхватить. А походя сколько рыбы губят! Ведь тут лов осетровых напрочь запрещен! Даже лицензии не выдаются, как на Урале, к примеру. Рыба-то сюда идет нереститься, вроде как к нам, людям, под защиту... тут у нее как бы дом родильный. Разве ж можно ее так вот встречать — острогой, переметом, сетью, крючьями... Стыдоба! Душа в синяках, когда видишь поутру брошенные на берегу рыбьи туши: икру взяли, а остальное пусть гниет. А сколько гибнет в реке покалеченных рыбин! Она с крюка-то одернулась, ушла, а рана не заживает — считай, такой осетр уже не жилец...

— А кто браконьерствует? — спросил я.

— И свои, местные, и туристы из других областей... Злостных браконьеров мы знаем — их, кстати, не так уж и много. А вот «любители»... С ними морока! Он ведь, браконьер, не с луны свалился — рядом с нами живет, работает. На том же тракторном или на «Баррикадах». А к вечеру мотор на лодку подвесит, прихватит «порядок» да темляк — и на промысел.

На брандвахте, в штабе комсомольского оперативного отряда, есть своеобразный музей. Там я видел фотографии тех, кого ребята поймали за руку. Рядом с фамилией браконьера значится: токарь, водитель, инженер, электросварщик, крановщик, мастер ПТУ... Действительно не с луны свалились.

И тут же остроги, ножи для разделки рыбы, темляк — специальное приспособление для подъема многокилограммовой добычи, отточенные крюки из толстой стальной проволоки спецзакала. И самопал, и дробовик с обрезанным стволом, и финка с наборной рукоятью тоже не из космоса завезены — земного производства. В заводских цехах точены, выкованы, пригнаны к руке. Сделаны не халтурно, без брака (не поднимается рука написать «на совесть») — для себя или же для друзей.

Позже, спустя два дня, участвуя в ночном дозоре, я смог и увидеть, и потрогать схожую «продукцию». Мы взяли ее у «туристов», которых не выручил пятидесятисильный «Судзуки». Крепкие сорокалетние мужики вопрошали с непосредственностью напроказивших школьников: а что, мол, в их рыбалке противозаконного?

На песке валялись отточенные железки, сеть из прочной лавсановой нити и... охотничье ружье. И еще: шесть рыбьих туш — по бокам длинные рваные борозды. Осетры бились на стальных крюках, пытаясь уйти в речную глубь...

Волгс-Каспийский бассейн уникален — до девяноста процентов мировых запасов осетровых рыб сосредоточено здесь. В Астраханской области, возле Каспия, развернут промышленный промысел: двадцать четыре завода заняты отловом и переработкой рыбы.

А в Волгоградской области решается совсем иная задача: здесь пестуют мальков, чтобы по осени скатились к волжскому устью нагулявшие вес белуги, севрюги, осетры... Трехсоткилометровый участок — от Волжской ГЭС до границ Астраханской области — закрыт для рыбного промысла. Помните, «родильный дом»...

Владимир Иванович Дубинин, кандидат биологических наук, заведующий лабораторией экологии осетровых:— И родильный дом, и ясли, и детский сад. На реке, под Волгоградом, более трехсот нерестилищ, множество «зимних ям», где пережидают холода до полумиллиона осетровых рыб. Сегодня этот водный участок — крупнейший в мире питомник ценных рыбных пород. Ни в Тереке, ни в Урале, ни в Оби нет столько молоди, сколько у нас... До десяти миллионов мальков выращивается на рыбоводных заводах. Это ведь наше народное богатство! Частица нашей природы... Уничтожая ее, себя губим — вот что понять нужно!

Еще лет двадцать — тридцать назад ходила тут присказка: «На осетрах живем, икру жуем, балыком закусываем». Брали рыбу без счета — на наш век хватит! И, что говорить, смотрели на браконьеров с благодушием: у воды жить — да без рыбы?!

А ведь вполне могло и так оказаться — у воды и без рыбы. Частиковые породы лещ, судак, сазан — и те пошли на убыль. Не говоря об осетровых...

Станислав Константинович Дегтярев, заместитель начальника управления «Нижневолжрыбвод»: — За каждым из двухсот работающих у нас инспекторов — более трех километров реки. Участок немалый, одному тут не обернуться. Ежедневные рейды, челночное патрулирование, разработка оперативных данных, санитарная охрана... Без помощи общественных инспекторов—особенно комсомольского оперотряда — нам, честно говоря, пришлось бы туго. В прошлом году выявили около трехсот нарушителей. Много ли это? Ну, если сравнить с прежними годами, браконьерство заметно уменьшилось. Раза в три. И все-таки... Общая сумма штрафов — сто с лишним тысяч!

Волгоградцы знают цену рыбе. Разговаривая с ними, приметил одну особенность: «рыбные проблемы» всякого берут за живое, вне зависимости от возраста и рода занятий. У областного штаба по охране рыбных запасов, который возглавляет первый заместитель предоблисполкома Дмитрий Александрович Скородько, тысячи добровольных помощников.

Четырнадцать лет назад, весной семьдесят первого, в управление «Нижневолжрыбвод» пришли десять студентов института физкультуры: «Хотим помочь вам. Вот направление горкома комсомола».

Людей в рыбоохране катастрофически не хватало, и потому помощь оказалась ко времени. Ребятам выдали удостоверения общественных рыбинспекторов, распределили их по рейдовым группам. А спустя три месяца добровольцев уже было не десять, а пятьдесят. И назывались они: городская комсомольская спецгруппа по охране рыбных запасов.

Сегодня вполне можно писать историю этого отряда. В ней немало славных страниц. Тысячи задержанных нарушителей, десятки тонн изъятой осетрины — сотни тысяч рублей возвращены государству. Но не измерить в рублях и тоннах тот духовный заряд, что привнесли ребята в работу «Нижневолжрыб-вода» — в общем-то, достаточно размеренную и будничную.

Александр Петров, командир городской комсомольской спецгруппы по охране рыбных запасов: — Рыбоохрана не терпит грязных рук, нечистой совести. Гонкое это дело, кое-кто поскальзывается... Периодически мы проводим переаттестацию. Выявляем «запас прочности» не только профессиональный, но и нравственный. А рейды, погони, засады — этого тоже хватает. Задерживаем, оформляем штрафы. Но штрафом совесть не разбудишь. Тут иное надо — слово найти острое, чтобы душу задело...