Бури Каримову, министру строительства и эксплуатации автомобильных дорог Таджикистана, тридцать лет. Сегодня он самый молодой министр в стране.

Назначение Каримова ускорила стихия, которая разыгралась в Таджикистане 2 февраля 1987 года. Проливной дождь хлестал всю ночь. Горные реки выходили из берегов, сносили мосты и затопляли поля. С гор пошли обвалы и сели. 220 километров автодорог вышли из строя. Разрушились 22 крупных моста.

Руководителям республики было ясно: прежний министр автодорог, человек пенсионного возраста, тяготеющий к кабинетной работе, с ликвидацией последствий катастрофы вряд ли быстро справится. Кого рекомендовать? В резерве на выдвижение было девять человек, в том числе и начальник передвижной мехколонны Каримов. Но он был в те дни в Москве — защищал кандидатскую диссертацию. И тогда завотделом ЦК КП Таджикистана Охонлал Оламович Оламов поехал в мехколонну, собрал актив. Потом он рассказывал одному из нас, что нечасто доводилось видеть такие собрания... Выступали многие. Говорили горячо, мнение звучало только одно: хотим, чтобы Каримов стал министром.

...В Душанбе Каримов возвратился кандидатом технических наук и министром.

Жизнь человека во многом определяется детством.

Небольшой кишлак Учкуль в одиннадцати километрах от Душанбе. Глинобитный дом за глинобитным забором. Большой и щедрый сад. Отец Бури, Бочабек Каримов, колхозник и строитель, мичуринец-самоучка, вывел не меньше десятка новых сортов хурмы.

В семье Бури, как и в большинстве восточных семей, был культ старших, культ отца. Не раболепия, не бездумного подчинения, а уважения к мудрости, опыту. Человек, воспитанный так, не может обидеть кого-либо. Он терпим и уважителен к чужому мнению, умеет слушать.

Одиннадцать детей в семье Каримовых. Бури, по старшинству второй, рано начал читать, полюбил прекрасных восточных поэтов — Хафиза, Саади. Сейчас он знает на память сотни рублей.

Восьмилетку окончил круглым отличником. Только пятерки были и в аттестате зрелости. Золотую медаль ему, однако, не дали: учителям кишлака были внове все эти хлопоты с оформлением медальных документов.

Где учиться дальше? Какую профессию выбрать? Он любил литературу, восточную и русскую. Ему хотелось стать учителем, или филологом, или журналистом... Но получилось иначе.

...Дорога. В городах мы не задумываемся, что значит она, дорога. В российской глубинке мы теряем из-за бездорожья сотни миллионов рублей. А в горах плохая дорога не только экономический урон... Сели, оползни, лавины — вещи обыденные, как в России дождь или снег. А нет дороги — не приедет врач к роженице или умирающему, не привезут продукты, зарплату, книги... Девяносто три процента площади Таджикистана — горы. Две области республики зимой отрезаны от центра — нет дорог. Снабжение идет через соседнюю Киргизию.

Вряд ли знал Каримов-отец цифры потерь, которые несет Таджикистан от бездорожья. Но он полагал, что дороги — это для республики самое важное. Бури говорил нам: если бы отец считал, что главное для республики — образование или медицина, Бури стал бы педагогом или врачом. Но отец сказал — дорога.

Бури поступил на автодорожный факультет Таджикского политехнического института, когда ему было пятнадцать лет. Как правило, он не записывал лекций. Зато вечером, возвратившись в общежитие, непременно два-три часа работал: анализировал услышанное, составлял конспекты. С тех пор Каримову как-то не по себе, если не удается вечером хотя бы час позаниматься.

На втором курсе увлекся наукой. Сегодня Каримов — автор тридцати изобретений и научных трудов. Все они без исключения «работают» на дорогах республики и страны. А суммарный экономический эффект — не «ожидаемый», не «расчетный», вполне конкретный, весомый — свыше миллиона рублей.

Когда Каримову было 26 лет, его назначили начальником передвижной мехколонны. В подчинении около четырехсот человек, объемы работ на миллионы рублей, объекты разбросаны по всей республике. ПМК была отстающей, хронически валила план. Каримов не стал изобретать порох. Он поехал в Подмосковье, к известному строителю Травкину, который перевел свой трест на коллективный подряд. Через неделю вернулся с блокнотами, полными цифр и заметок. После к Травкину поехали плановики и экономисты. Затем было несколько месяцев напряженных расчетов.

Выходило: из четырехсот человек, работающих в мехколонне, около ста пятидесяти — «лишние люди». В основном сидящие в конторах специалисты среднего звена. Непыльная, бумажная работа: сводки, телефонограммы, отчеты. Зарплата крошечная. Зато всегда есть возможность обсудить вчерашнее кино, не спеша попить чайку, сбегать в магазин... Как же лишиться такой спокойной, безответственной, уютной должности? Болезненный вопрос, едва ли не самый острый при переходе на хозрасчет.

Во-первых, уволили прогульщиков и пьяниц. Но когда Каримов подписывал приказы, его решение не было единоличным — если к нарушителям раньше были терпимы, то в условиях хозрасчета люди не захотели трудиться вместе с разгильдяями. Но таких, «напрашивающихся» на увольнение было не больше двух десятков. Что с остальными?

Каримов говорил с каждым. Он предлагал: «Переходите бригадиром или мастером, на объект. Да, жара, пыль, ответственность. Но зато будете получать не сто пятьдесят, а триста пятьдесят». Если собеседник упрямился, Каримов говорил: «Послушайте, ведь каждый человек должен приносить пользу. Ваша сегодняшняя работа никому не нужна. Разве вам приятно, извините, коптить небо? Разве вам не хочется заняться делом — чтобы не только дети, но и дороги остались после вас?» Бывало, и тогда не соглашался собеседник. И Каримов говорил: «Вы умеете работать. Проектные институты нуждаются в опытных специалистах. Хотите — переходите туда. Но у вас еще есть время подумать». В ходе аттестации из ПМК не поступило ни одной жалобы, ни одной анонимки.

Второй острый момент перехода на подряд больше всего, пожалуй, касался лично Каримова. За долгие годы люди привыкли: все вопросы, производственные и общественные, решает единолично начальник. Их участие в управлении сводится к тому, чтобы вовремя поднять руку. И начальник привыкал: он на своем участке — царь и бог. Он, и только он, имеет право «казнить» и «миловать». А коллективный подряд предполагает коллективное управление. И, значит, большую часть своей власти Каримов обязан был передать коллективу.

Совету бригад и хозяйственному совету предстояло теперь решать едва ли не все вопросы: в какой последовательности выполнять работы? Кого принимать, кого увольнять? Кого наказывать, кого поощрять? Представители коллектива поступали принципиальнее, чем самый жесткий и принципиальный начальник: ведь вопросы крутились вокруг самого насущного — условий труда, заработка. Под юрисдикцию советов попадали не только все главные специалисты, начальники отделов, но и сам Каримов. Однажды хозсовет счел: в срыве поставок виноват начальник — и безжалостно срезал Каримову заработок, уменьшив его чуть ли не втрое. Каримов отнесся к «самоуправству» спокойно. Демократизация — процесс необратимый. Загнать ее обратно в бутылку безгласия невозможно, даже если это кому-нибудь и хочется, — так он думает.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.