— А как ты считаешь, сколько часов должен работать директор?

— В Кыштыме вначале помногу работал. Потом, когда дело наладилось, оставался вечером по мере необходимости. В Троицке в первое время: к семи — на фабрику, в девять — одиннадцать — домой. Спустя три месяца получил квартиру, семья приехала. Режим сделался помягче: в шесть вечера дома. Здесь, в Челябинске, с семи утра до шести вечера. Сколько так будет продолжаться, сказать пока трудно. Наверно, тут и моя вина есть: не очень четко организую свою работу. Ужас, сколько времени отнимают всевозможные комиссии, проверки, справки, вызовы на совещания. То, что я столько сейчас работаю, не считаю нормальным. Это вынужденная необходимость. Но не могу же я бросить дело и уйти?..

После первого курса он поехал в стройотряд на Камчатку. Работа там была организована плохо. За старания Денисенко избрали бригадиром. На будущий год — командиром отряда на Сахалин. Сдал досрочно экзамены и уехал раньше всех — готовить фронт работ. Вернулся — остался доволен: и дисциплина была, и за труд свой не стыдно, и заработки хорошие. На следующий год в его отряд был огромный конкурс. Он поехал комиссаром опять же на Сахалин, строили узкоколейку. Был он в отряде самый молодой. Вот где начинались его первые уроки ответственности! И в третий раз он ездил строить на Сахалин. Был секретарем факультетского бюро ВЛКСМ, заместителем секретаря. комитета комсомола института.

Не все шло гладко. Но кое-что он уже научился предвидеть. Там-то он и усвоил, на себе проверил, чем отличается мудрый от умного. Умный из любой трудной ситуации выход найдет, мудрый не попадет в нее.

Мы говорили с Денисенко о его самостоятельности как руководителя. Очень относительная у него самостоятельность. Может разве что на поставщиков в Госарбитраж подать. Но качество обуви от этого не улучшится. Может на поклон в министерство поехать с заявкой на новое оборудование, просить будет швейные машины с программным оборудованием — ему обычных-то дадут одну треть от необходимого, будет просить высокопроизводительное оборудование для раскроя — получит пару импортных станков, каплю в море. И от этого тоже качество не улучшится.

Конечно, нужно подтягивать дисциплину, другие внутренние резервы, но без техники ничего не добиться. Ни качества, ни количества. Пока рука будет фрезеровать каблук — нет гарантии, что она не скосит его. Одна только колодка весит два килограмма, а фреза острая, нужно осторожно... Как требовать с работницы качество, когда у нее восемь часов рука на весу?

Пока смежники будут думать каждый о себе, не заботясь о конечном продукте, и не будут совершенствовать свое производство, из всей цепочки — пастух, кожемяка, химик, модельер, сапожник — внакладе главным образом останется сапожник, и быть ему при этом мальчиком для битья. Пытается Денисенко внедряться в сферы своих смежников, но не все пока удается; где-то возможностей не хватает, где-то поддержки сверху, где-то — настойчивости и последовательности.

— Я мог бы и более изящную модель запустить даже при наличии средних материалов. Помнишь полуботинок, на танк похожий?.. Но у нас в отличие от западных стандартов очень сложная технология, упростить ее мне не разрешают: ГОСТы, видите ли, не позволяют. Так вот, люди не успевают сделать нужное количество пар для плана. А с меня требуют вал! Не сделают рабочие, предположим, тысячу пар изящной модели — не получат премию, не получат премию — уйдут туда, где премию дают. Премия-то начисляется по валу!

У нас в стране кожаной обуви выпускается более трех пар в год на душу населения, дело идет к четырем. А надо ли столько? Венгрия, например, Чехословакия имеют менее трех пар на душу, но и продают обувь за границу! Дело-то не в количестве, а в качестве. В объединении ежегодно делают свыше семи миллионов пар обуви на сумму более ста миллионов рублей, снабжая в основном свою область (с населением порядка четырех миллионов человек). Насыщение уже наступило, товарного голода нет. Обуваем обутого! Так, может, следует сократить количество за счет повышения качества?

...Пусто в кабинете, тихо. Шуршит кондиционер, силится прохлады надуть, но мало от него толку. Солнце ломится в окно. Жарко. Денисенко ушел на партсобрание. Сижу, думаю.

Сейчас у наших учителей — у Анны Петровны Уфимцевой, у Нины Устиновны Титовой — новые классы, другие ребята. И у этих ребят впереди жизнь. И равные условия. Каждый может стать геологом, как наш Серега Стасов, врачом, как Зуля Ахмадиева, радиотехником, как Валера Дворников, директором, как Володя Денисенко. Обстоятельства складываются не произвольно — их складываем мы сами.

Нет, не случайно Денисенко стал директором.

Перед отъездом из Челябинска я спросил у него: о чем мечтаешь?

— Думаешь, об очереди за моей обувью? — Он улыбнулся. — Есть очереди! Бьются, по блату достают. Да, да, мою модельную обувь! И сам я ее, как видишь, ношу. Но эта обувь из хорошего хрома, с хорошим мехом, на хорошей подошве. Модели-то мы можем создавать не хуже западных, только было бы из чего... А хрустальная мечта — иметь у себя в цехах оборудование, как у итальянцев. И, работая на нем, обогнать зарубежных коллег по качеству. — Он помолчал и добавил: — А почему бы и нет?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.