Напишите о «Детском альбоме» – попросили меня. И я легкомысленно согласилась. А что, подумала, сяду в какой-нибудь из свободных вечеров за стол, вспомню, как и в связи с чем написана каждая пьеса этой тоненькой тетради. Что может быть проще?..

Сборник был запрятан глубоко в шкафу, как и все другие нотные издания, принадлежащие перу моего дяди, композитора Арама Ильича Хачатуряна. Там лежали фотографии, слайды, письма, книги. Одним словом, архив. Ни разу с тех пор, а прошло уже более шести лет, как не стало «Дярама» (так я всегда, с самого детства, называла дядю), не прикасалась к этим вещам. Кажется, даже как-то интуитивно старалась не подходить близко к этому шкафу. И вот теперь предстояло открыть его, вынуть одну за другой каждую книгу, каждую нотную тетрадь, связки писем, перебрать массу фотографий.

Я вынимала из шкафа свою жизнь – год за годом, час за часом. Как будто вынимала из груди свое сердце, долго-долго рассматривала его, стараясь не слишком травмировать прикосновением. Каждая точка остроболезненна... Вот и «Альбом».

Открываю титульную страницу. Строки посвящения:

«Любимой племяннице Наташе с уверенностью, что она победит. Дярам».

Листаю дальше. Нот не вижу, нет. Само детство властно, неудержимо врывается в душу. Здравствуй, детство, далекие послевоенные годы...

«Детский альбом» был издан впервые в 1947 году. В предшествующие два или три года создавались его пьесы. Они наполнены сюжетами нашей детской жизни, радостным драматизмом детской повседневности. Арам Ильич Хачатурян, как всегда, талантливо и ярко рассказал на этот раз о своих близких – детях и племянниках, которые постоянно вились вокруг, беспредельно любили его за одаренность, самобытность, непохожесть во всем и всегда – в творчестве, в отдыхе, в застолье, в минуты домашнего покоя, если таковые когда-нибудь случались, в часы занятий с нами, детьми, – музыкой ли (почти все мы учились играть на рояле, виолончели, скрипке), композицией ли (Арам Ильич считал, что дар сочинительства заложен в каждом человеке), дирижированием ли, просто играя с нами и с Лядо – крошечным белым королевским пуделем-щенком, подаренным Араму Ильичу и всем нам другом семьи профессором Опариным. Кстати, имя щенку тоже придумал дядя – из двух нот: Ля и До.

Что творилось в маленькой дядиной квартире на Миуссах! В старом теперь композиторском доме на улице Готвальда, когда по всем комнатам, кухне, коридорам впереди бежал дядя, за ним Лядо, а мы – все дети – гуртом, кувырком, с криком и визгом неслись следом, переполненные какой-то фантасмагорической радостью от сознания, что наш любимый дядя – такой веселый, шумный, неистощимый на выдумки и проказы. Тетя, тоже композитор, Нина Владимировна Макарова, хохотала до слез, глядя на нас, называла мужа «взрослым ребенком»... Кто-то прекрасно сказал, что художник – человек, который носит детство в кармане. Применительно к Араму Ильичу очень точное определение.

Сейчас мне кажется, что вот так мы носились по дому каждый день. Сколько было игр, забавных историй, смеха! Пуделя Лядо любили все. Купали, водили гулять, расчесывали дивные его белые кудри, трепали за уши – он особенно это любил. Одно лето, помню, мы жили в Барвихе. Лядо, который уже здорово подрос, носился по поселку, защищая слабых, маленьких, играя с детьми. Детей он любил и никогда не сердился на них. Зато сильных и злых собак терпеть не мог, бесстрашно кидался в бой. «Великий гуманист», – называл его в шутку Арам Ильич. А когда Лядо время от времени заболевал, всем было грустно.

Пьеса, посвященная Ренику – сыну композитора, моему двоюродному брату, называется «Лядо серьезно заболел». В печальных аккордах столько детских слез – нам жалко заболевшего пуделя, жалко себя, потому что нельзя шуметь и веселиться в полную силу: дядя расстроен. Арам Ильич лечил пуделя заботливо, трогательно, воспитывая в нас невольным своим примером доброту, гуманное отношение к слабому, занемогшему – неважно, человек это или животное.

Ну, а о том, как Лядо любил хозяина, можно слагать поэмы. Он смотрел на Арама Ильича преданнейшим, всепонимающим взглядом, безропотно разрешая подшучивать над собой, класть, например, кусочек сахара на мокрый свой собачий нос. По команде Дярама пудель подбрасывал сахар, хватал на лету зубами, быстро разгрызал, бешено мотая хвостом. Это означало одно – счастье. Не от съеденного кусочка сахара – от полноты чувств, взаимной любви с родными людьми, большими и маленькими, которые окружали его. Мы все смеялись, дурачились. А мне, помнится, все было мало. Я просила, требовала, почему-то подпрыгивая: «Дярам, Дярам, ну, посмешите, посмешите...»

«Этюд» – эта пьеса посвящена мне, Тале. Таким уменьшительным именем от полного – Наталья – звали меня все родные. Интонация в пьесе повторяется и повторяется, в ней и просьба, и смех, и слезы, и требовательные нотки, и снова просьба...

Наши детские огорчения, видимо, очень трогали, задевали, расстраивали Арама Ильича. Плачет Реник: нельзя гулять, болит горло или ливень за окнами. Рев на весь дом... Пьеса «Сегодня запрещено гулять» посвящена Ренику. И если бы даже я не знала, что вызвало ее к жизни, все равно ясно поняла бы сюжет из самой музыки, поняла ее эмоциональное наполнение. Здесь и грусть, и беспредельная отцовская нежность, обращенная к драгоценному сыну, маленькому, обиженному, обожаемому человечку. «Свет очей моих», – называл Реника Арам Ильич...

Наш брат Владимир – Владик – обожал играть в солдатики. Была у него и разноцветная конница Буденного. Он расставлял фигурки в различных комбинациях, звал всех нас играть с ним. Подходил и Арам Ильич. Наблюдал. Подбегал Лядо. Когда он был еще маленьким щенком, то вносил жуткую сумятицу в конницу брата, путая позиции армии и неприятеля... «Конница» – эта пьеса посвящена Владику. Ее воинственный дух – веселый и бесшабашный. В энергичной моторности, активности музыки великолепно передана беспечная детская удаль брата.

Рита – старшая племянница Арама Ильича. Она с самого раннего детства хорошо рисовала. Ее картины, карандашные наброски заполонили квартиры и Дярама, и нашей бабушки, где жила сестра. В три года она осталась без матери. Отец погиб на фронте. И Арам Ильич воспитал Риту, она стала художницей. Ей посвящена пьеса «Музыкальная картина», рассказывающая весьма серьезно о художественных увлечениях нашей сестры, ее сосредоточенном внутреннем мире. Раздумчивая, созерцательная музыка очень тонко, ненавязчиво раскрывает поэтическую душу подростка, юной девушки.

Мне думается, самое ценное в этих детских миниатюрах дяди то, что автор не пошел по пути нарочитого снижения, упрощения музыкального языка. Эстетические критерии, как всегда, безупречны и высоки. Сюсюканья никакого. Характерные для стиля Хачатуряна ритмическая острота, красочность и сочность гармоний, мелодическое богатство отличают каждую пьесу.

«Подражание народному» – эта миниатюра создана для Нуны, дочери Арама Ильича. Она была старшей из нас, училась тогда уже, помнится, на первом курсе музыкального училища при Московской консерватории. Ей же посвящена и следующая пьеса – «Фуга» – серьезная заявка, обращенная к юной пианистке.

Обе пьесы, посвященные Нуне, и еще самая первая и самая короткая миниатюра цикла «Андантино» наиболее, пожалуй, исполнены национального колорита. Хотя говорить о той или иной степени присутствия в музыке моего дяди интонаций его родины, Армении, – задача неблагодарная. В этом художнике все было органично, он никогда не высчитывал, не взвешивал, не конструировал музыку. Он ее сочинял и записывал на бумагу, потому что не мог не делать этого – просто бы умер иначе. Он пел ее – естественно и вольно – своим добрым и щедрым сердцем. И каждая пьеса «Детского альбома» написана именно так.

И еще. Я вспоминаю, как старались все родные и особенно Арам Ильич отметить весело и шумно день рождения каждого из нас. Мы принимали это как должное, как само собой разумеющееся. Радовались, хохотали, пели, танцевали. И пьеса – вальс «В день рождения» – об одном из таких семейных торжеств. Только сейчас понимаю, в какой чудесной атмосфере душевного тепла, обожания, постоянной заботы, внимания к нашему интеллектуальному и эмоциональному развитию росли мы. Поэтому стараюсь сейчас сохранить в своем доме такой же микроклимат добра и любви, словно эстафету, передать уроки человечности, полученные мной в детстве, своим собственным детям.

В 1947 году «Детский альбом» Арама Хачатуряна был выпущен на стеклографе Музфондом. Исполнители – дети и взрослые – нашлись быстро. И вот уже почти сорок лет они не оставляют своим вниманием этот тоненький сборник фортепианных пьес.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.