На двугорбой сопке, по праву носившей название Верблюжья, уже в начале августа появились белые шапки, а вершина Тоннельной еще радостно зеленела молодой травой и древними обнажениями гранита, покрытого патиной времени.

– Мы хотели назвать эту сопку Московской, – объяснял мне проходчик Владимир Белоусов. – Но харьковчане тоже мечтали увековечить в байкальских скалах имя своего города, и карагандинцы свои претензии высказывали и ленинградцы. И чтобы никому обидно не было – у нас же все тоннельщики, – нарекли мы эту красавицу Тоннельной...

С вершины Тоннельной далеко видно окрест. Внизу спичечными коробками разбросаны домики поселка Даван, его разрезает серебристая змейка Даванки, маленькой речушки, набухавшей в дни летних паводков и угрожавшей работам проходчиков до тех пор, пока люди не проложили для нее новое русло. Во все стороны простираются вершины Байкальского хребта и голубеющая тайга – богатейшие места, живущие ожиданием железной дороги. Уже просматривается полоска просеки, приготовленная для нее. А параллельно просеке желтеет автодорога, убегающая с перевала на запад к Кунерме, Звездному, Усть-Куту и на восток – к Северо-Байкальску и Нижнеангарску. (Таких, как эта, временных автомобильных дорог в зоне Байкало-Амурской магистрали теперь проложено немало, в их строительство вложены огромные деньги, но дороги эти, по существу, ничейные. Все считают, что дорогам нужен единый хозяин, но ни одна организация не собирается принять их на свой баланс.) Дорога приблизит тоннельщиков к базам снабжения, облегчит переброску в Даван сложных горнопроходческих машин и необходимых стройматериалов. Еще недавно от мыса Курлы, где сейчас возводится современный порт, в Даван пробирались только на бульдозерах. И путь в полсотни километров занимал двое-трое суток. Мы проехали это расстояние за два часа, и нам трудно было представить недавнее прошлое тяжелого «даванского тракта», о котором рассказывал парторг двенадцатого тоннельного отряда Станислав Елбаев, истоптавший здесь, по собственному выражению, «не одну пару сапог». О тяготах пройденного пути напоминала промелькнувшая за окном рейсового автобуса почерневшая доска, прибитая к лиственнице, на которой масляной краской было написано: «Даешь Даван!»

Но лозунг не устарел.

«Даван» – по-бурятски «перевал». Здесь, на перевале, и сражаются проходчики с земной твердью. Правда, поселку Даван в отличие от многих пока еще безызвестных поселений на трассе БАМа не суждено стать городом. Ему вначале вообще было отказано в праве на существование. Высокогорье, суровый климат, почти постоянные ветры, зарождающиеся среди вершин Байкальского хребта и превращающие перевал в своеобразную аэротрубу, заставили тоннельщиков построить для себя новый поселок – Гоуджекит. Там есть и клуб, и школа, и детский сад. Всего двенадцать километров разделяют два поселка, но в Гоуджеките зима начинается на полтора месяца позже, и среднегодовая температура, по утверждению синоптиков, там на десять градусов выше, чем на перевале. Но Даван, уже появившись на свет, так быстро не исчезнет. Он еще долго будет служить тоннельщикам в качестве вахтового поселка.

Судя по проекту, участок Байкало-Амурской магистрали на территории Бурятской АССР самый сложный. На пятисоткилометровом отрезке пути – вековая тайга, бурные реки, горные вершины, вечная мерзлота и мари. Именно на этом участке предстоит пробить два самых больших тоннеля в стране: почти семикилометровый Байкальский и вдвое длиннее – Северо-Муйский.

В тоннельных отрядах работают опытные люди. Многие из них сооружали метро в Москве и Ленинграде, Баку и Харькове, прокладывали железные дороги Абакан – Тайшет и Хребтовая – Усть-Илим. Они-то и составляют костяк рабочего коллектива проходчиков.

Проект проходки тоннелей через Байкальский и Северо-Муйский хребты сделали специалисты института «Ленметропроект». Проектировщикам пришлось изрядно помучиться. Дело в том, что эти хребты сложены из валуногалечных отложений и гранитов, причем гранитов либо максимальной твердости, либо, наоборот, разрушенных до глиноподобной массы. Кроме того, в скальных породах обнаружен большой запас напорных вод (в зоне Северо-Муйского тоннеля к тому же множество термальных источников, вода в которых порой нагрета до кипения), встречаются плывуны. В таких тяжелых условиях никто еще подобных тоннелей не строил и не проектировал.

Строительство любых подземных сооружений – железнодорожных тоннелей, метрополитенов, коллекторов – очень трудоемкий процесс, требующий много времени. Сроки же, отпущенные на сооружение подземных переходов магистрали, весьма жесткие. Поэтому проектировщики и предложили выбрать на трассе Северо-Муйского – самого большого в стране – тоннеля три горизонтальные площадки и построить глубокие вертикальные шахты. По их стволам можно будет опустить вниз людей, машины, механизмы и материалы и повести встречную проходку. Увеличится количество забоев, что даст возможность намного ускорить сроки окончания проходки тоннеля.

Один такой ствол сооружается и в Даване.

– Мы должны до конца года пробить ствол через Байкальский хребет, – говорит проходчик Анатолий Астахов. – А потом перекочуем на восток, к Северо-Муйскому тоннелю. Вот и выходит, что Байкальский тоннель для нас только репетиция, разминка.

Ничего себе «разминка»! Бамовскому участку карагандинского управления

«Шахтспецстрой» предстоит пробить в Байкальском хребте «колодец» диаметром в семь с половиной метров и глубиной 186 метров. Планом предусматривалось пройти в этом году только 145 метров, но стволовики сначала решили выполнить план к 25 декабря, а потом, взвесив свои возможности, обязались закончить в первом году пятилетки все работы в Даване.

– У нас, как говорится, главное – забуриться, а потом мы хоть до центра Земли дойдем, – смеется Александр Панченко.

Среди ночи он спускается в забой, одаривает всех ослепительной улыбкой, сверкающей под тоненькими усами, которые делают его похожим на молодого Петра Первого, и притворно возмущается:

— Так вы же и на забурник вниз не продвинулись. Спали, что ли?

— А ты почему не спишь? – хмурится звеньевой Роман Закиров. Строгий блюститель порядка и дисциплины, он не любит, когда проходчики в свой выходной, положенный по закону и графику, спускаются в забой. Но и запретить им этого Закиров не может: понимает, что ребята живут работой, заботами всего участка. Им небезразлично, что происходит без них в забое. Выходной выходным, а ствол всего в двух шагах от общежития. Вот и покрутится тот же Панченко в своей сверкающей чистотой комнате, приготовит бутерброды для всего звена и спешит в забой – там друзья, там работа.

— А мне что-то не спится, – объясняет он звеньевому. – Вышел воздухом подышать, дай, думаю, загляну.

— А переоделся зачем?

— И правда! – Панченко удивленно смотрит на свою рабочую куртку. – По привычке, наверное. Как вода?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.