- Да, в Шалоне?
- В гостинице «Ренессанс»?
Она снова непонимающе взглянула на него.
- Вы же мне говорили, что ночевали в «Ренессансе». Разве это не правда?
- Правда.
- Ваш номер остался за вами?
- Нет, не думаю.
- Не думаете?
Она покачала головой и отвернулась, избегая его взгляда. Держа перевязанную руку на руле, она сидела неподвижно, но в ее позе не было того вызова, как у некоторых водителей, которые, слушая нравоучения жандарма, думают при этом: «Валяй, валяй, все это безумно интересно, а когда ты кончишь паясничать, я наконец смогу ехать дальше». Нет, она просто производила впечатление человека, потерявшего почву под ногами, растерянного, которому не приходит на ум ни одна мысль, ни одно слово, и вид у нее был такой же беспомощный, как тогда, когда она сняла очки. Если бы он потребовал, чтобы она проехала с ним в жандармерию, она не стала бы противиться и, наверное, даже не спросила бы зачем.
Он зажег свой фонарик и пошарил лучом в машине.
- Можно посмотреть, что у вас в ящичке для перчаток?
Она раскрыла его. Там лежали только документы, и она примяла их рукой, показывая, что больше там ничего нет.
- Вашу сумочку.
Она раскрыла и сумку.
- А в багажнике есть что-нибудь?
- Нет. Чемодан здесь.
Он просмотрел содержимое ее черного чемоданчика: одежда, два полотенца и зубная щетка. Просунувшись в открытую дверцу, Нарди навис над передним сиденьем. Она отодвинулась, чтобы дать ему место. Нарди чувствовал себя болваном, к тому же надоедливым болваном, но его не оставляло предчувствие, что он упускает нечто необычное, серьезное, в чем он должен был бы разобраться.
Вздохнув, он захлопнул дверцу.
- Мадемуазель Лонго, мне кажется, у вас какие-то огорчения.
- Просто я устала, больше ничего.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.