Чрезвычайная миссия

В два часа ночи В. И. Ленин и народные комиссары приехали в штаб Петроградского военного округа и соединились по прямому проводу со Ставкой. Ленин потребовал доклада о том, что сделано по его предписанию. Духонин вместо ответа стал сам задавать вопросы... Что ответили союзники на обращение новой власти к воюющим державам? И каким путем предполагается установить перемирие?

Ленин сказал, что правительственное распоряжение совершенно точно и ясно указывает Ставке — немедленно послать парламентеров и ежечасно докладывать о ходе дела. Детали технического порядка должны решаться в соответствующее время. И закончил:

«...Еще раз и ультимативно требуем немедленного и безоговорочного приступа к формальным переговорам... Благоволите дать точный ответ».

Духонин сделал вид, будто ультиматум его не касается, и начал пространно рассуждать о том, что он не может вступить в переговоры от имени «непризнанного» правительства. «Только центральная правительственная власть, поддержанная армией и страной, может иметь достаточный вес и значение для противников».

Ленин: «Отказываетесь ли вы категорически дать нам точный ответ и исполнить нами данное предписание?»

Духонин: «Точный ответ о причинах невозможности для меня исполнить вашу телеграмму я дал...»

Тогда Духонину было заявлено: «Именем правительства Российской республики... мы увольняем вас от занимаемой вами должности за неповиновение предписаниям правительства и за поведение, несущее неслыханные бедствия трудящимся массам всех стран... Мы предписываем вам под страхом ответственности по законам военного времени продолжать ведение дела, пока не прибудет в ставку новый главнокомандующий... Главнокомандующим назначается прапорщик Крыленко».

Около пяти часов утра Владимир Ильич и его спутники направились на военно-морскую радиостанцию «Новая Голландия».

И полетело в эфир: «Радио всем...» Всем воинским комитетам, всем солдатам революционной армии и матросам революционного флота. Генерал Духонин, отказавшийся выполнить предписание Совета Народных Комиссаров, препятствующий делу достижения мира, смещен. «Солдаты! Дело мира в ваших руках... Вы не дадите контрреволюционным генералам сорвать великое дело мира... Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем... О каждом шаге переговоров извещайте... Подписать окончательный договор о перемирии вправе только Совет. Народных Комиссаров... Бдительность, выдержка, энергия, и дело мира победит!»

Вечером 9 ноября в английском посольстве на Дворцовой набережной собрались Бьюкенен, Френсис, Нуланс, полномочные представители Японии, Италии, Бельгии, Румынии, Сербии. Послы и посланники уже имели советскую ноту от 8 ноября. Дипломаты раздобыли и копии телеграфных лент утреннего разговора Ленина с Духониным. Они знали и о радиограмме, посланной армейским комитетам (в печати эти документы появились только назавтра, но у них было достаточно осведомителей).

Дипломаты решили действовать солидарно.

В ту же ночь секретарь Бьюкенена передал шифрованную телеграмму в Могилев, главе британской военной миссии при русской Ставке.

Утром 10 ноября глава британской военной миссии генерал Бартер посетил Духонина и вручил ему коллективную ноту от имени британской, французской, японской, итальянской и румынской миссий. Ссылаясь на указания своих правительств, военные миссии заявили протест против распоряжений Смольного об открытии мирных переговоров с Германией. В ноте напоминалось, что союзники еще в 1914 году договорились, что никто из них не может без общего согласия ни заключать перемирие с противником, ни приостанавливать военные действия. Нарушение этой договоренности повлечет для России «самые тяжелые последствия».

Через день, 12 ноября, последовало заявление начальника французской военной миссии генерала Лаверня: «Франция не признает власти Совета Народных Комиссаров»; русское военное командование обязано по-прежнему держать свою армию «лицом к общему врагу». 14 ноября к Духонину пожаловал помощник начальника американской военной миссии подполковник Керт и заявил, что его правительство полностью поддерживает заявления Бартера и Лаверня.

Духонин разослал все эти ноты и заявления по армиям, приказав читать и «разъяснять» их офицерам и солдатам... Пусть знают комитеты, делегаты, комиссары и солдаты, что ожидает Россию, если она по своей воле выйдет из воины!

Так определились два лагеря: Смольный и Ставка.

Когда в эфире разнеслось ленинское «Радио всем», когда к окопам полетело: «Солдаты! Дело мира в ваших руках», — открылась новая стратегия Смольного: идти к миру, полагаясь не только на обычные приемы дипломатии, но и на методы революционные; поднять самые «низы» армии, соединить глубинное движение солдат, жаждущих мира, с рассчитанными шагами «сверху».

«Радио всем» было первым шагом на этом пути.

Ранним утром 10 ноября над немецкими позициями в районе Двинска появился русский аэроплан. Вместо бомб и гранат он разбрасывал напечатанный по-немецки «Декрет о мире».

В тот же день народный комиссариат по иностранным делам разослал ноты дипломатическим миссиям нейтральных стран. Наркоминдел просил их посредничества для того, чтобы советские мирные предложения были официально доведены до правительств неприятельских держав. Выражалась надежда, что и страны, не участвующие в войне, также не останутся безучастными к мирным усилиям Советской Республики. Интересы Германии и России представляла шведская миссия. Получив ноту из Смольного, шведский посланник тотчас передал ее в два адреса: своему правительству и правительству Германии.