Перевод с украинского А. Белановский
В тихом предвечернем небе заблудилась розовая тучка. Лузгая подсолнухи, хлопцы смотрят на нее. Красивая! Думают каждый о своем. Молчат. Где - то далеко поет радиола: «Киевские ночи, встречи в саду...»
После темного и пыльного забоя, после мрачных, серых глыб породы хорошо видеть небесные просторы и розовую тучку! Утомленные подземной работой глаза внимательнее всматриваются в окружающее, острее чувствуют земную красу.
- Ну, так пойдем в клуб?
- Да ну его! Не хочется... Картина старая.
На вершину маленького террикона медленно ползет крохотная вагонетка с породой. Доползла, опрокинулась. Тяжелые глыбы, подскакивая, катятся вниз. Крутятся маховики копра: один влево, другой вправо. И днем и ночью строится шахта. И днем и ночью работает здесь молодежь.
- Не хочется в кино - идемте домой. Или дотемна будем стоять?
Тучка наконец оторвалась от копра и, бледнея, поплыла на восток, навстречу ночи.
- Пошли!
От клуба направились серединой улицы к общежитию, построенному специально для прибывших на строительство шахты «Комсомольская». Настроение у хлопцев неважное, поэтому они идут молча.
У Миколы Бурачка широкие плечи, жесткая рыжеватая шевелюра, большие, всегда почему - то красные уши, мелкие веснушки на мясистом с седловиной носу. И хотя самому Миколе нравятся его голубые глаза, он считает себя безнадежно некрасивым и старается реже заглядывать в зеркало. Микола ступает твердо, широко, не спеша. Такой он и в шахте и дома.
Витя Зайченко только по плечо Бурачку. Спортом занимается, аппетит прекрасный, а не растет. Поэтому у Вити большие неприятности в жизни: девушки дразнят дошкольником, а на серьезные его признания отвечают смешком. Витя завидует широченным плечам Бурачка и каждое утро по пятьдесят раз поднимает гантели. Василь Полторадня - парень как парень. И ростом вышел, и красы в меру, и на работе не последний. Но и у Василя есть беда. В особо ответственные минуты, когда надо говорить - и не просто, а с чувством, - язык его каменеет и не двигается. Тогда на покрасневшем лбу появляются капельки пота, а в глазах дотлевает невыразимая мука. Если бы могла расступиться мать сыра земля, Василь Полторадня уже не раз провалился бы сквозь нее.
Что касается Андрея Микитася, то он неудачник. Не везет Андрею! Он работает крепильщиком и пишет стихи про любовь. Стихи получаются длинные и печальные: в них льются слезы тоски и душевного смятения. Не клеится у Андрея с любовью!...... У нее большие серые глаза в длинных ресницах, черные брови и яркие насмешливые губы. Она невысокая, чуть повыше Вити Зайченко, и проворная, как весенняя вода.
Идут хлопцы, грызут семечки и, не сговариваясь, поворачивают в улочку направо, хотя дорога в общежитие прямо. Так просто поворачивают: делать же все равно нечего! Чем дома сидеть, лучше на свежем воздухе погулять.
... У нее большие серые глаза в длинных ресницах, черные брови. Она живет на этой улице, немного дальше, в девичьем общежитии. Она хорошая и бессердечная. Вот не пришла вчера в кино. Почему? Эх!
- Ганька! Открой, Ганька! Слышишь?! Тяжелые удары кулаком в дверь. Хлопцы останавливаются, смотрят друг на друга. Потом Бурачок, а за ним все спешат к общежитию девушек.
- Ганька - а!
Оловянный кулак снова колотит в дверь. Раздается грубая брань. И опять:
- Ганька! Открой, Ганька!
Увесистая рука Миколы опускается на плечо парня, барабанящего в дверь. Мозолистые, жесткие пальцы мнут пиджак. Под коротким рукавом Миколиной тенниски взбухают мышцы. Кажется, легонько потянул к себе, а парень отлетел от двери, упал на клумбу, в петуньи. Лежит, часто - часто хлопает глазами и никак не может понять, что случилось.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.