ДЕНЬ ЭТОТ, хотя и не отмеченный особо ни календарями, ни традициями, получился все-таки праздничным, как того хотели москвичи, решившие отметить годовщину Всевобуча. Набравшийся весенней силы май 1919 года так щедро залил солнцем древнюю Красную площадь, такой изумрудной свежестью крон опушил кирпично-седые Кремлевские стены, такой теплынью затопил все вокруг, что засветились, омолодились улыбками озабоченные лица, хотя каждому на площади – в шеренгах выстроенных для парада рабочих батальонов и в прильнувшей к ним валом толпе родных и близких – хорошо известно: сегодня после парада – прощание, завтра – дорога на фронт.

В полдень, как было условлено, Владимир Ильич появился у Спасской башни. Вместе с членами штаба Всевобуча двинулся к центру площади. Шли не по-военному, дружной гурьбой, непринужденно перебивая друг друга; лишь мальчуган в свитере с белым воротничком командирски вышагивал впереди, иногда оглядываясь, не отстает ли товарищ Ленин и весь штаб. Одеты все пестро – кто в легком цивильном пальто, кто в гимнастерке или косоворотке; мелькают кепки, картузы, шляпы. Один Тибор Самуэли затянут в походную куртку, с угрожающими очками военлета на козырьке фуражки, будто через полчаса в бой.

Этот энергичный венгерский товарищ, в прошлом журналист, солдат, ставший большевиком в русском плену, организатор интербригад, защищавших Советскую власть, теперь, в 29 лет, – нарком только что народившейся Венгерской Советской республики. Он и впрямь полон боевого нетерпения; именно так, с большевистским темпераментом, ведет сейчас переговоры о совместном выступлении Страны Советов и красной Венгрии против империалистической интервенции.

Два месяца назад, когда в Москве работал восьмой партийный съезд, пришла первая весть о венгерской революции, встреченная в России с огромным энтузиазмом. Владимир Ильич тут же просил радировать приветствие. Надеясь и тревожась, ожидал со дня на день новых вестей; раздумывал над картой Средней Европы, изучал пути сообщений: что там, за тысячи верст, за фронтами и кордонами? Не вытерпел, составил на немецком языке радиотелеграмму Бела Куну, просил сообщить: на самом ли деле новое правительство будет коммунистическим? В чем реально состоит признание диктатуры пролетариата? Когда произойдет съезд Советов?.. Посчитал себя обязанным предупредить: «...Голое подражание нашей русской тактике во всех подробностях при своеобразных условиях венгерской революции было бы ошибкой». И, желая удостовериться, что на радиосвязи будет именно Бела Кун, просил его подтвердить: в каком смысле шел у них разговор о Национальном собрании, когда Бела Кун был в последний раз в Кремле.

Теперь же будапештские новости – из первых рук: правительство красной Венгрии делегировало полномочного представителя. Тибор Самуэли расскажет о венгерской революции московским рабочим, отправляющимся на фронт, и сам увидит, какая сила поднимается на защиту Октября.

...Выровненные шеренги перед необычным парадом и непривычно разноликий строй: сотни, тысячи глаз – ожидающих, любопытствующих, дерзких – прищурены на солнце; пулеметные ленты вместо портупей; вещевые мешки за плечами; лес штыков и знамен над колоннами, а выше штыков транспарант: «Да здравствует всеобщее обучение трудящихся!»

ЧЕЛОВЕК С РУЖЬЕМ! Теперь это не просто солдат, которого, по выражению финской старушки, попутчицы Ленина в вагоне Финляндской дороги, «не надо больше бояться», не только красный воин, это вооруженный пролетарий, вооруженный народ. Отмечается годовщина Всевобуча, но сам призыв к систематическому, всеобщему обучению военным знаниям и военным операциям рожден раньше. Он сформулирован Седьмым экстренным съездом партии в той же резолюции, которой утверждался «тягчайший, унизительнейший» Брестский мир. Тогда же было признано «первейшей и основной задачей» вести подготовку к «освободительной,отечественной, социалистической войне». А сама идея этого противоестественного, казалось бы, союза – мир и винтовка – была понята еще раньше, гораздо раньше.

Еще до октября 1917 года Ленин говорил: «Разоружение есть идеал социализма. В социалистическом обществе не будет войн, следовательно, осуществится разоружение». Но он тут же предупреждал: этот идеал ничего общего не имеет с проповедью буржуазного пацифизма, с «благими пожеланиями» правителям империалистических держав и оппортунистическим отвлечением рабочих от революционной борьбы. Рабочие не примирятся с позорной ролью безоружных рабов. Они и сыновьям своим накажут:

– Ты вырастешь скоро большой. Тебе дадут ружье. Бери его и учись хорошенько военному делу. Эта наука необходима для пролетариев – не для того, чтобы стрелять против твоих братьев, рабочих других стран... как советуют тебе делать изменники социализма, – а для того, чтобы... положить конец эксплуатации, нищете и войнам не путем добреньких пожеланий, а путем победы над буржуазией и обезоружения ее.

Пришел Октябрь, и уже утро первого дня революции стало поистине первым утром мира. Изначальный документ Страны Советов – историческое воззвание, написанное Лениным, – провозглашал немедленное предложение демократического мира. И первый доклад, который Владимир Ильич представил высшему органу народной власти, был доклад по «жгучему вопросу» – о мире. Ленин изложил принципы нового типа международных отношений, основанных не на угнетении слабых наций, а на признании их независимости и равноправия, на установлении мира между народами, на открытых, честных методах дипломатии. «Мы, конечно, будем всемерно, – подчеркивал Ленин, – отстаивать всю нашу программу мира».

Однако с первых же самостоятельных шагов Республика Советов поставлена в невероятно трудные условия, препятствующие ей естественным путем осуществить свой курс. Положение тягчайшее: старая армия рассыпалась, фронты обнажены; молодая республика оказалась беззащитной «рядом с хищником, который вооружен до зубов», и рассчитывать на его миролюбивую смиренность было бы «слишком невероятной перспективой». А тут еще идейная распутица – объявляются этакие «гордые революционеры» из интеллигентской верхушки, которые готовы тешить себя фантазиями. Одни твердят: Германия не сможет наступать, не позволит ее растущая революция. Другие без устали повторяют: «Мир – это позор, война – это честь». Нет, «путем одностороннего приказа втыкать штык в землю войну кончить нельзя». Равно как нельзя одолеть железного зверя фехтованием со шпагой в руках «на манер шляхтича». Необходимо перемирие, ибо даже такой «дьявольский мир», как предложен в Бресте, – это передышка, это ликвидация угрозы «военного рабства».

Буквально днями измеряется вырванная передышка, потому по часам надо рассчитать строительство новой армии, подготовку красных командиров, военный всеобуч, – на 96 часов рассчитана минимальная программа – это же всего четверо суток. Но где взять необходимое время, чтобы преодолеть мучительную усталость, ненависть и отвращение людей к войне?

Уже через несколько месяцев после Бреста на первый план «выдвинулся вопрос военный... как главный, коренной вопрос революции». Наступил тот самый критический в жизни народа момент, в предвидении которого партийный съезд выдвигал требование всевобуча. Судьба завоеваний Октября зависела от исхода войны. «Социалистическое Отечество в опасности!» – таков теперь клич революции. Защитить Отечество в этих условиях, по мысли Владимира Ильича, – это не только отстоять интересы новой России, это значит решить вопрос мирового порядка, ибо из войны империализм должен вынести двойной урон: и военное поражение и пробуждение гигантских сил революционного обновления. Наша же задача, подчеркивает он, «эту силу социализма, этот социалистический факел, этот источник социализма, активно действующий на весь мир, поддержать, отстоять и сохранить».

Факел... Источник... Отстоять и сохранить! В этих возвышенных словах призывная убежденность вождя революции. А отсвет ее – оптимизм и надежда в лицах рабочих парней, взявших винтовки. Положение же между тем крайне критическое.

...Про Питер говорят, что наступление наше застопорилось, намечается в пять – десять дней провести эвакуацию города... Все надо подтянуть сугубо, затребовать все оперативные данные, карту фронта, неотступно контролировать ситуацию... Минск на грани потери. Стратеги из штаба Западного фронта почему-то считают, что он «не представляет стратегического интереса», можно, мол, не защищать. Надо через Реввоенсовет принять все необходимые меры к обороне... Мятеж Григорьева усугубил положение в Донбассе, на всем Южном фронте, ситуация грозит катастрофой. Телеграммой в Киев предложены ряд тактических мер и веские доказательства товарищам: несомненно, погибнем, если не очистим полностью Донбасс в короткое время... Крайне тяжелое положение в ряде районов на восточном направлении, в осаде Оренбург. По просьбе Реввоенсовета Востфронта укреплено командование, дан развернутый план действий, все видные руководители и коммунисты ответственно предупреждены: если мы до зимы не завоюем Урала, то гибель революции неизбежна...

Отечество в опасности! Сколько зияющих брешей во всех фронтах, сколько еще нужно таких батальонов, таких самоотверженных парней, как эти москвичи, прошедшие Всевобуч!..

ПРОЙДЕН ФРОНТ парадных шеренг. Посреди площади, у патриотического монумента, почти под самой дланью у Минина, ждет импровизированная трибуна – изрядно послуживший, с заклеенными битыми боками старенький грузовичок. Скинув пальто, сделав несколько коротких пометок в блокноте, Владимир Ильич вместе с Тибором Самуэли и бритоголовым Марьясиным, командующим парадом, начальником Всевобуча, поднимается на трибуну.

Что сказать этим людям, привыкшим добывать свой хлеб тяжким трудом у станка и мартена, в депо и на стройке, ждавшим от революции законного облегчения, счастливого изобилия и получившим вот винтовку? О недальних фронтах, о предстоящих жестоких сражениях? Они это знают, знают и то, что многие уже не вернутся, что видят родную Москву в последний раз... Нет, он скажет об этой именно винтовке, которую вручила им революция.

До сих пор военное дело было орудием эксплуатации. Привилегированное офицерство, находясь на службе у буржуазии, целиком подчиняет такую мощную силу, как армия. В чьих руках армия, у того и власть. И так будет до тех пор, пока рабочие сами не возьмут в руки винтовку, пока не создадут своей армии, не начнут сами воспитывать солдат, пока не станет ясно каждому, что защищает он свой дом, свою землю, свои фабрики и заводы; тогда никто не отберет у народа его власти. «Сегодняшний праздник показывает, каких успехов мы достигли, какая новая сила растет в недрах рабочего класса».

Революция всех поставила под ружье, и нет теперь просто штатских, даже среди тех, кто считал себя «сугубо штатским».

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.