– У тебя не голова, а мощный синхрофазотрон для разгонки идей, – вздохнул Леша и принюхался к запахам, проползавшим под дверь, – Уже готово, пойдем питаться...

Здравствуй, мама! Напрасно ты беспокоишься, живу я здесь очень хорошо. Счастлив, что сюда лопал, и не знаю, что бы делал в Москве. Праздники провел хорошо, весело: работал. Не скучно настолько, что некогда почитать. Сегодня сфотографировали меня с моими проектами для газеты «Молодежь Якутии». Говорят, что буду напечатан... с декабря по май.

Насчет денег: сверхурочно я работаю или нет, на зарплате это не отражается. И если я работаю сверхурочно, то не для денег, а для работы.

Новый алмазный город, где я был в командировке, севернее Мирного. Добраться туда можно только на «Антоне». Скоро снова еду туда. Проект мирненского широкоэкранного кинотеатра закончил.

Ради бога, не присылай мне гречневой крупы. Я ею сыт по горло. И рубашку мне не надо.

У нас в эти дни тепло: 25–30 градусов мороза. Фотоделом временно не занимаюсь по причине полярной ночи.

Недавно ездили на автобусе на Вилюй, в поселок Чернышевского, показывать свою самодеятельность. Обратно добирались шесть часов. Было холодно и очень весело. Друзей много, из самых разных городов. Тот, что на карточке, – Игорь Гурьянов, из Куйбышева.

Пишу редко, потому что свет бывает редко. На проводах намерзает лед, они провисают до земли, и их пробивает.

Сестре Галке, Меня очень огорчает, что ты мало читаешь. Надо читать каждый день, хотя бы час. Хорошо, что занимаешься музыкой, но плохо, что <в твоем письме много ошибок. Посылаю тебе твое письмо с подчеркнутыми ошибками, постарайся их больше не делать. И помни наш уговор – заниматься спортом. Ладно?

Привет всем друзьям и родным. Ваш Вова».

Мирненская зима, короткосветная и свирепая, протекала внешне спокойно. И Только сами члены институтской коммуны знали, какая лихорадка била их дружную семейку. От огромного внутреннего давления, как объяснил Володя, из него вдруг неудержимо забил фонтан остроумия. В их комнату, завешанную шаржами и карикатурами, как в пробоину, хлынули любители похохотать. На хозяев никто не обращал особого внимания. Работать в такой обстановке не было никакой возможности. Леша осторожно намекнул: «Если у тебя есть фонтан, – заткни его, дай отдохнуть и фонтану...» И Володя вынес свои юмористические настроения, как расшалившегося кутенка, в более безопасное место – в коридоры их проектного института. Там стали вывешивать газету. Новогодний выпуск этой газеты «Айхал у черта на куличках» приобрел общегородскую известность и был доставлен спецрейсом зимовщикам Айхала. Оттуда Володе привезли записку от Вики. «Самолет улетает. Больше может не быть – мороз. Я у Лесного, занимаюсь водным режимом. Кажется, фабрика будет нормально пить... Идет оборудование, не знаю, когда люди спят. Володя, я хоте...» Дальше буквы сбегали на нет. Видно, летчики не могли больше ждать. И Володя придумывал разные концы этой фразе. Все они получались хорошие...

Дни и ночи Володя проводил над проектом будущего городка на Айхале. Игорь Гурьянов, пробовавший отвлечь его хоть на минуту, слышал необычное: «Отстань!» – и предупреждал: «Смотри, свихнешься, а раньше июня все равно на Айхал не пустят».

Придя с работы, Володя лихорадочно листал огромные талмуды архитектурных богов – советских, зарубежных, современных и древних. Особенно любил он современных. Он набрасывал перед соседями по комнате легкие контуры душистых, окруженных лесами городов. В этих городах строились невысокие дома с целыми стенами из стекла, просвечивающего только изнутри. Тем были огромные парки и спортплощадки. Там на строителей работала химия, только химия. Леша и Валентин, строители по специальности, могли бы уже поставить в тупик любого придиру архитектора, а Володя все посвящал и посвящал их в тайны гармонии «застывшей музыки».

– У меня начались архитектурные галлюцинации, – пожаловался как-то Валя и улизнул на танцы, где все чаще стали появляться элегантные темные костюмы и меланхолические галстуки-«бабочка».

– Невежество – ночь ума, – крикнул ему вслед Володя, – ночь безлунная и беззвездная!

Но Игорь и Леша любили Айхал и архитектуру и охотно слушали, как Володя, отчаянно жестикулируя, впадал в ««патетику»:

– Ведь это же преступление, ребята, в прекрасной тайге закатать этакий стандартный поселище, расчерченный на квадраты. Там Же людям трудно дышать, в этих шахматных клетках... Ход конем и по диагонали. А главное – живешь среди такой природы и ни черта не видишь. Спросят потом, как там, а ты скажешь: у моего соседа стенка была кривая. Каждому хочется, чтоб его дом, его улица были именно его домом и улицей, чтоб у них было свое лицо. Ну, большие города – черт с ними. Но вот такие, таежные – кто сказал, что здесь нужно делать улицы непременно по линейке и непременно на ровном месте? В такой улице, пока дома не посчитаешь, не узнаешь своей хаты. А я свой Айхальский поселок поставлю вот так, на склоне горы. Здесь всегда будет солнце и сохранятся деревья. Одна улица пойдет вот так, а эта – назовем ее улицей Изарова – изогнется и сама впишется в склон. Вы видите, мне и придумывать не надо, природа сама все решила. Представляете, откроешь утром окошко – вдалеке горы, внизу река. И захочется тебе непременно сделать что-нибудь хорошее!.. Что молчите? Вы-то согласны?

– Мы-то согласны, а ты вот напиши об этом своему Васе – у него завихрение в мозгах...

Володе писали друзья со всего Союза: знакомые по институту, по туристским скитаниям, по лыжным пробегам, по художественной школе. Ночью, при свече, Володя отвечал:

«Вася! Не читай это письмо на подножке трамвая или в столовской очереди. Сядь и сосредоточься. Я отвечаю на твои вопросы.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.