Бразильская мелодия

– А остальное все то же: шатания, безделье и бесконечные разговоры. Особенно этот, наш философ – Моньо. Обожает тянуть резину: «Жизнь – это бессмыслица...», «Развитие – это движение к самоубийству...» – Лиза произносит эти высокопарные фразы, стараясь подражать Моньо.

«Тогда и кончай жизнь самоубийством, – сказала я ему, – а меня оставь в покое, дурак ты этакий». Точно так ему и сказала. И больше не переступила порог «Бразилии». И должна сообщить, что всю эту компанию забыла начисто.

– Верю вам. И просто сожалею, что заставляю вас снова вспоминать об этих вещах, но другого выхода у меня нет. А что это за история с Асеновым?

– Глупая. Как все их истории. Филипу захотелось выдать Магду за Асенова. «Я, – говорит, – устрою твою жизнь. А когда уедешь в Мюнхен, не забудь пригласить в гости...»

– Прямо так и говорил?

– Нет, прямо так не говорил, но это подразумевалось. Филип не из тех, кто объясняется прямо в лоб, открыто.

– А потом?

– Вот что потом, не знаю. Как раз тогда я и поругалась с Моньо, и больше ноги моей не было в «Бразилии».

– И правильно сделали. Хотя кофе там превосходный.

– А я-то какова! Даже кофе не предложу! – восклицает Лиза, она, вероятно, принимает мои слова за намек.

– Нет, спасибо. Если разрешите, я пойду.

Хозяйка провожает меня к выходу. Миловидная женщина, с прирожденным даром хозяйки, матери и домашнего командира. Странно, как она могла попасть в эту компанию бездельников. Скорее всего, в поисках мужа.

– Зайдете еще? – осторожно спрашивает Лиза.

– Не думаю. Зачем?

– Нет, я не против, но сами понимаете, мне бы не хотелось вести такие разговоры при муже.

– Не тревожьтесь. И смотрите, как бы он не закурил снова.

– Ну, уж об этом не беспокойтесь, – самодовольно улыбается Лиза.

Место следующего визита – мансарда. Если я говорю «мансарда», не торопитесь представить себе комнатушку с подслеповатыми окнами и паутиной по углам. Возможно, когда-то этот чердак имел подобный вид. Но это было давным-давно. Теперь передо мной – просторное помещение, с гладко оштукатуренными, покрытыми свежей краской стенами, с натертым до блеска полом и широким окном, со старинной добротной мебелью и веселыми занавесками. Одну стену почти целиком застилает нежная зелень вьющегося растения.

Меня встречает низенький старичок, подвижный и жилистый.

– Славно вы тут устроились, – произношу одну из дежурных фраз, располагаясь в предложенном мне кресле.