В несколько минут было уничтожено три четверти осажденных. Тогда, вслед за возбуждением, оставшихся в живых отхватила паника. Они пустились бежать врассыпную; нападающие уничтожали их, как козуль на поляне.
- А с ними разве не было домашних животных? - спросил Лангр.
- Нет, они были с ними, но находились на известном расстоянии, - ответил мужчина.
- Правильная тактика, - заметил Мейраль. - Животных легче убить, а судьба людей зависит от них.
Женщина внезапно зарычала, подняла руки, желая что - то взять, и грузно упала. Сабина на - клонилась к ней, пытаясь облегчить ей дыхание.
- Она умерла, - прошептал Жорж. Зеркало, поднесенное к ее губам, не покрылось потом. Мужчина лежал в глубоком обмороке.
- Ее убил разрыв с группой, - печально заметил Лангр.
После этого случая прошло пятнадцать дней. На территории все было спокойно: вторжение банд не повторилось. Группы не отваживались выходить за околицу деревень. После недели полной отрезанности от мира обитатели лесного домика получили первую почту. Приход рассыльного показался каким - то чудесным явлением.
«Тан» сообщал, что эпидемия идет на убыль. Карниворизм угасал, падение заболеваемости было более резкое, чем ее возрастание. Везде констатировался подъем индивидуальной энергии; некоторые группы Оверни и Турени проявляли симптомы распада; в больших городах нормальная жизнь начинала вступать в свои права. Поезда двигались с перебоями; главные телеграфные линии работали по несколько часов в день; газеты печатались в Париже, в Лионе, в Бордо и Лилле. Но потери, причиненные карниворизмом, казались огромными. В Париже пятая часть населения погибла. По первым предположениям, газеты сообщали, что потери в среднем равнялись одной десятой всего населения Европы.
- Мы дешево отделались, - сказал Мейраль.
- Благодаря нашему режиму. Зато мы не видим ослабления спаянности в нашей группе и в других группах деревни.
- Боюсь, что это также последствие нашего режима. Несомненно, наш возврат к нормальной жизни будет значительно медленнее, чем во всех других местах. Придется довериться времени!
К весне оставались лишь рассеянные следы «группизма», да и то лишь в местностях, которые мало пострадали от эпидемии. Некоторые из этих группировок проявляли значительное ослабление связующего начала, в других же не замечалось никакого серьезного улучшения. Вскоре узнали, что эта стойкость совпадала со специальным режимом, режимом, который Мейраль ввел в Рош - сюр - Ионн. Замечательно, что запоздалые группы не испытывали никаких страданий и пользовались даже странными привилегиями: люди и животные казались неуязвимыми для паразитарных болезней; таким образом смертность была незначительна.
В Роше и Коллимаре за всю зиму была отмечена смерть лишь одного старика.
Тем не менее, Мейраль и особенно Лангр испытывали некоторое беспокойство. Что же касается деревенских жителей, то после периода недоверия они мало - помалу успокаивались. В их положении не было ничего неприятного; они решили - будь что будет, и исполняли свои обязанности.
Это положение вещей в некотором смысле нравилось физикам; оно давало им возможность довести опыты до конца, проверить их в малейших подробностях и увеличить число доказательств. Записки ученых Рош - сюр - Ионны революционизировали весь ученый мир.
Хотя они в некоторых пунктах сходились с английскими, немецкими, американскими, итальянскими и русскими исследователями, но их наблюдения далеко оставляли за собой самые точные исследования своих соперников. И когда они объявили день доклада о своих открытиях, академии всего света прислали своих делегатов. Заседание это было назначено на 20 - е апреля.
Уже с 15 - го числа начали прибывать лица, желавшие обеспечить себе место. С 17 - го по 19 - е Рош - сюр - Ионн наполнилась приезжими. Маленькие желтые японцы, худые, цвета корицы индусы, мулаты, негры встречались с огромными скандинавцами, близорукими германцами, грубыми англо - саксонцами, нетерпеливыми итальянцами или гибкими славянами.
Пришлось расположить аппараты в садах, под щитами, которые защищали их от солнечных лучей. Для опытов же, требующих полутьмы, зрители должны были проходить маленькими группами.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.