Реквизированные предметы всех сортов: швейные машины, картины, люстры, кровати, - сваленные грудой в глубине помещения, придавали первому этажу комитета вид аукционного зала.

Один из комитетчиков подошел к Маньену.

- Мне нужны машины, - сказал Маньен, пожимая ему руку. Крестьянский делегат возвел руки к небу.

- У меня их пять, из них три полугрузовых, а нужны мне двенадцать. Как я могу дать тебе их? Если бы еще одну...

- Нет, не одну. Если наши самолеты полетят в Теруэль, они остановят фашистов. Если нет, - фашисты уничтожат солдат народной милиции. Это вопрос жизни и смерти для многих товарищей... А для чего нужны вам машины?

- Для менее важного дела... Когда тебе нужны машины?

- В четыре часа.

Делегат пошел обсудить дело с двумя другими. Вскоре он возвратился:

- Сделаем, что сможем. Я обещаю тебе три машины. Если удастся, дадим больше.

Маньен ездил из одной ночной деревни в другую, переходил из комнат, заваленных реквизированным хламом, в светлые, оштукатуренные залы, где на стенах колыхались тени собравшихся крестьян и комитетчиков. Он проезжал декоративно расцвеченные пустынные площади.

Во всех деревнях нашлось двадцать три автомобиля. Маньену обещали дать девять.

Когда он возвратился на аэродром, уже подъезжали первые машины. К четырем с половиной часам пришло двенадцать легковых машин и шесть полугрузовых.

... Маньен вылетел последним. Три самолета скользили над лугом, стараясь разглядеть друг у друга ориентирные огни. Внизу трапеция аэродрома, совсем маленькая отсюда, как бы затерянная в ночном пространстве. Три многоместных самолета летели впереди. Маньен взял курс на Теруэль.

Он посмотрел внутрь кабины. Там было все еще темно. Потом солнце загорелось на смеющемся багровом лице пулеметчика.

- Салют, начальник!

Маньен не мог оторвать глаз от его широкого смеющегося рта, от сломанных зубов, розовых в лучах восходящего солнца. В самолете становилось все светлее. На земле была еще ночь. В неясном свете утра самолеты приближались к первому горному барьеру...

«Если их самолеты еще не в воздухе, мы прилетим как раз вовремя».

Маньен стал различать крыши крестьянских домов: на земле вставал день.

День вставал над морем облаков

Первый барьер был взят. День поднимался над морем облаков. Маньен множество раз дрался на этом, теруэльском фронте, вытянутом к югу, как Малайский полуостров, и знал его наизусть. Он вел самолет по памяти.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.