Князя Багратиона счастие в средних степенях сделало известным и на них не оставило его: быстрый ход его оно украсило блеском славы, собрало ему почести, внимание общее на него обратившие, изощрило в нем способности, внушило доверие к собственным силам. Гений Суворова, покровительствовавший его, озаря лучами своей славы, утвердил на нем надежды всех: каждый готов был видеть в нем воскресшие Суворова воинские доблести.

Барклай-де-Толли, порывистым ходом вдруг достигнув назначения главнокомандующего в Финляндии, внезапно получив звание военного министра, вскоре соединя с оным и власть главнокомандующего 1-ю армиею, не только возбудил против себя зависть, но приобрел много неприятелей. Неловкий у двора, он не расположил к себе людей, государю близких; холодностию в обращении не снискал приязни равных, не сделал приверженными к себе подчиненных. Скорый ко введению новых постановлений, строгий в обличении недостатков прежних, он вызвал злобу сильного своего предместника, который малейшую из его погрешностей выставлял в невыгодном для него свете. Чрез меру недоверчив, иногда доверчив до чрезвычайности. И не всегда достоинствами снискивалось его доверие. Из числа окружавших наиболее близких по сношениям имел людей, достоинствами не отличных, способностями не полезных, трудов его не разделявших. Все мнил наполнить собою, и потому началом было медленное дел течение, впоследствии — несогласное в частях и с временем несоразмеренное действие и, наконец, неизбежная запутанность.

Князь Багратион, на тоже высокие степени возведенный (исключая должности военного министра), возвысился согласно с общим на счет его мнением и ожиданием каждого; мог иметь завистников, но менее имел неприятелей. У двора сделал сильные связи и утвердил их; вежливым и обязательным обращением удержал равных в хороших к себе отношениях, с прежними своими приятелями остался на прежней ноге. Обогащенный воинскою славою, допускал разделять труды свои, не похищал чужих в пользу свою и всегда выставлял их в настоящем виде. Подчиненный награждался достойно, за счастие почитал служить с ним, всегда боготворил его. Обхождение с подчиненными имел очаровывавшее: никто из начальников не давал менее чувствовать власть свою, никогда подчиненный с большею не повиновался готовностию. Окружающие его, коль скоро имели способности, могли иметь на него влияние и во зло употреблять его доверие, и сие встречалось в делах, которые менее прочих бывали ему знакомы; но редки были случаи, в коих бы слишком ощутительна была слабость сия, или бы недостаток способностей его слишком был очевиден.

Барклай-де-Толли, которому до поздних лет жизни судьба не только не дала достаточно состояния, но и скудного не уделила, должен был бороться с нуждою, смирять желания, стеснять потребности. Такое состояние, конечно, не всегда препятствует душе порождать благородные наклонности и допускает ума высокие дарования; но всеконечно не бедность дает способы явить их в настоящем виде. Недостаток состояния, отдалив его от общества, сокрыл среди семейства, между малым числом приятелей неизвестных; более обширных связей он не мог сделать, ибо нередко они требуют взаимных вспомоществований, а иногда самих пожертвований. Семейная жизнь его не могла наполнять всего времени уединения: жена не молода, нехороша, не имеет тех приятностей, которые долго могут удерживать в некотором очаровании и все другие чувства покоряют; дети в младенчестве; хозяйства военный человек не имеет; и так свободное время употребил он на чтение, приобретал сведения или занимался службою и образованием офицеров своего полка. По свойствам воздержан во всех отношениях; по состоянию — неприхотлив; по привычке — без ропота сносит недостатки. Терпелив в трудах, заботлив о вверенном ему деле. Храбрости необычайной: не разумеет опасности, недоступен страху. Не тверд в намерениях, робок в ответственности. Внимателен к трудам других, но выгоды приближенных предпочитает пользе людей для посторонних. Нрава скрытного, которым управлять умеет, но вообще не снисходительного. Сохраняет память потерпенных неудовольствий; людей, благотворивших ему, не всегда помнит. Чувствителен к наружным изъявлениям уважения, недоверчив к истинным чувствам оного. Осторожен в обращении с подчиненными: боится вольного и непринужденного обхождения, опасаясь сближения; а потому приверженностию их не обладает. Пред государем боязлив, не настойчив в предложениях, не имеет дара объясняться, боится потерять милости его, недавно ими пользуясь, свыше ожидания воспользовавшись. Словом, Барклай-де-Толли имеет недостатки, с большею частию людей неразлучные; достоинства же и способности хотя и не чрезвычайные, но употребляет их в пользу службы с усердием.

Князь Багратион с равным недостатком состояния с ранних лет брошен был случаем в общество молодых людей, в вихрь рассеянности — настоящую среду военного человека. Живых свойств по природе, пылких наклонностей к страстям, льстящих развратности молодых людей, он сделал с ними связи. Сходство свойств уничтожало разность состояний: расточительность товарищей отдаляла от него всякого рода нужды, и он, не порабощая себя умеренности и всеми удовольствиями жизни пользуясь, не мог потерять к сему роду жизни сделанной привычки, не мог и отдалить себя от товарищей, не мог оторваться от рассеянности. Обстоятельства войны отдалили его от приятелей и средств их, в таком положении пришел он в Италию, под знамена великого Суворова. Война жестокая требовала людей храбрых и решительных; тяжкая трудами, требовала людей, исполненных доброй воли... Суворов остановил на нем свое внимание, проник, употребил, отличил, возвысил. Современники Багратиона не были ему опасны, сколько, впрочем, Суворов ни был снисходителен в требованиях своих относительно способностей. Один Милорадович мог несколько соперничать; но ловкий начальник, ведя обоих к общей цели, отдалил столкновение частных выгод. Багратион возвратился из Италии в сиянии славы, в блеске почестей. Нельзя уже было возобновить прежних связей, неприлично было пользоваться чужими вспомоществованиями, надобно было состояние собственное; государь избрал ему в жены прекраснейшую, состояние огромное. Но государь в сердце жены не вложил любви к нему, не сообщил ей постоянства: нет семейного счастия, нет домашнего спокойствия. Уединение не свойство Багратиона; искать средств в самом себе было уже поздно: рассеянность сделалась необходимостию и беспрерывное в службе вращение усиливало ее. Багратион пренебрег своею молодостию и счастливыми своими способностями, не учился; малейшее же пособие воспитания к пылким дарованиям, от природы ему данным, сделало бы его человеком весьма замечательным. Все понятия о ремесле военном извлекал он из опыта, не руководим будучи правилами и учением; все суждения о нем — из происшествий, впадая в затруднения, малейшею обстоятельств переменою причиняемые. Проницателен был в сцеплении обстоятельств, и нередко мнение его предпочиталось перед другими. Храбр в сражении, хладнокровен в опасностях, решителен в продолжении дела, не всегда предприимчив в начинании. В трудах неутомим, блюдет подчиненных, напрасно не напрягая силы их; но в нужде требует полного в оных употребления. В награждениях мало преклоняем, но расточает их более тем, которых считает себе полезными по разным видам, часто сам их нимало не уважая. Почтителен к достоинствам. Нравом кроток, не своеобычлив, щедр, расточителен, скор к примирению, менее скор к гневу; не помнит зла, вечно помнит благодеяния. Если бы Багратион имел ту же степень образованности, какую Барклай-де-Толли, то без сомнения сей последний не мог бы идти в сравнение с ним.

Наконец прибыла 2-я армия к Смоленску; совершено соединение.

Из дневника и писем А. В. Чичерина

Мы выступили в поход¹.

Славный день Бородина (26 августа)² заставил забыть объятый пламенем Смоленск, а затем последовало отступление, необходимость которого я понимал, отступление неизбежное, но бедственное.

Наконец, 1 сентября я увидел себя у врат Москвы.

Когда мы шли через город, казалось, что я попал в другой мир. Все вокруг было призрачным. Древние башни Москвы, гробницы моих предков, священный храм, где короновался наш государь, — все взывало ко мне, все требовало мести.

Я остановился в какой-то крестьянской избе. Мне было отрадно провести среди крестьян этот, казалось, последний день России, отрадно быть среди своих, среди соотечественников. которых, казалось, я покидал навсегда.

Крестьянин, пославший двух сыновей защищать Москву, сложивший уже свои пожитки в телегу, чтобы бежать от неприятеля, беспощадность которого он знал, все же захотел непременно накормить меня; вся семья засуетилась, мою лошадь отвели в стойло, старались предупредить все мои желания, а когда я захотел отблагодарить их, то едва уговорил принять кое-что «на счастье» — по русскому обычаю.

12 сентября.

Главнокомандующий

Светлейший³ прибыл к армии, сопровождаемый благими пожеланиями всей империи. Но тут же возникли новые сговоры, стали образовываться новые партии. Только что его хвалили за победу при Бородине, а назавтра стали упрекать за нерешительность. После сдачи Москвы его обвиняли в слабости, равной предательству, а несколько дней спустя те же, кто обвинял, стали находить ему оправдание. Недавний смертельный — без причины — враг теперь хвалит его, потому что светлейший мимоходом бросил ему любезное слово; восторженный сторонник становится его врагом, потому что светлейший прошел мимо, не поздоровавшись. Наши успехи преуменьшаются, наши потери преувеличиваются.

7 октября.

Как все, я жаловался на наше бездействие. Как все, я не мог удержаться от сравнения отличного состояния нашей армии с тем, что мы узнавали о французской от перебежчиков и пленных; я терялся в предположениях и не мог понять, почему мы словно робеем неприятеля.

Наконец, вечером 5-го числа вся армия выступила в поход. Мы перешли Нару. Французы стояли в пяти верстах от реки. Десять кавалерийских полков атаковали их с тыла, а Багговут — с левого фланга; панический ужас овладел неприятельскими войсками, они побросали весь свой обоз; канавы забиты различными экипажами, овраги и кусты завалены снарядными ящиками и лазаретным снаряжением. Захвачено 33 орудия и множество пленных. До самой ночи мы преследовали бегущих в беспорядке, а затем наша армия немедля вернулась на свои позиции.

Мы стоим теперь там же, где стояли раньше, наши потери весьма невелики (только генерал Багговут был поражен пулей), время нами использовано не так уж плохо, а главное — дух наших солдат поднялся от сего удачного нападения; неприятельская же армия, должно быть, пришла в полнейшее расстройство. Пользоваться артиллерией французы уже почти не смогут. И — что всего важнее — их солдаты, привыкшие к тому, что мы отступаем, теперь так поражены неистовством нашего нападения, в такой ужас пришли от ярости, увлекавшей вперед наших храбрецов во время атаки, что теперь дух неприятельских войск, надо думать, совершенно упал.

12 октября. Лагерь в семи верстах от Малого Ярославца.

Французская армия отступает к Боровску, Дохтуров уже выступил вдогонку, он будет теснить ее с тыла и, где возможно, перерезать ей дорогу.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.