- Я рос и воспитывался на ваших творениях.

Это тоже было сказано не совсем просто, но звучало искренне.

- После того, как написал мне Петр Александрович о вас, - проговорил Пушкин, - я взял «Литературную газету» и внимательно прочитал главу из вашей повести «Учитель», и там же мне попалась статья о преподавании географии. Вы что же, Николай Васильевич, хотите всерьез стать под педагогические знамена моего друга Петра Александровича?

- Как вам сказать... - замялся Гоголь.

- А почему бы молодому талантливому человеку не послужить на ниве просвещения? - вмешался Плетнев.

- Нет, уж пусть он идет окончательно под наши знамена, - сказал Жуковский. - Я в совершеннейшем восторге от его «Вечеров близ Диканьки».

- Это, что же, ваше новое произведение? - живо заинтересовался Пушкин. И тогда, несколько выступив вперед, Плетнев начал горячо и живо рассказывать, как он посоветовал Гоголю для начала выступать не под своим именем и придумал псевдоним и название новому сочинению.

- Вот: «Вечера на хуторе близ Диканьки. Повести, изданные пасичником Рудым Паньком», - говорил он. - По - моему, такое неожиданное название будет вызывать определенное любопытство.

- Да, пожалуй, - согласился Пушкин, разглядывая и как бы оценивая Гоголя. - Да, нам нужны новые таланты, нужны истинно веселые книги, - молвил он тихо, вдумчиво.

- А я вот и подвел тебя к Гоголю неспроста, - подхватил Плетнев. - Я подвел с тем, чтобы ты благословил его.

- Я еще, Александр Сергеевич, совсем, совсем не уверен в своих силах, - начал было Гоголь, но Жуковский тотчас же перебил его:

- Скромность украшает талант, но вам можно не сомневаться в своих силах... Судя по «Вечерам», у вас, батюшка, талант, достойный того, чтобы его благословил Пушкин!

Жуковский все это сказал так внушительно, что Гоголь поднял голову и обрадовался, встретившись с потеплевшим взглядом Пушкина.

- Я еще слишком мало знаком с вами, - наконец заметил Пушкин. - Почти ничего не читал вашего, но вкусу Василия Андреевича безоговорочно доверяю. И смею думать, вы на поприще российской словесности найдете свое место.

- Ну вот, ну вот вам и благословение! - обрадованно воскликнул Плетнев.

- Ну, что я тебе - поп? - вдруг рассыпался грудным веселым смехом Пушкин и с мальчишеским озорством толкнул локтем в бок Петра Александровича. - А вот ты опять пишешь добрые критики. Когда же у тебя прорежутся настоящие критические зубы?

- Мое правило - вообще не писать ничего о дурных сочинениях, - серьезно объявил Плетнев. - Я хочу учить публику ценить хорошие стороны в хороших вещах.

- Ну, тогда ты всегда будешь приторным!

Гоголь слушал Пушкина и пьянел от мысли, что сбылось заветное: он стоит рядом с самым веселым и мудрым человеком в России, видит его пышные, с золотистой рыжинкой кудри и бакенбарды, встречается с его голубыми смеющимися глазами... Да, перед ним прекрасный, богатый мыслями и живыми чувствами человек. Его, этого бесконечно дорогого человека, нельзя не любить. И Гоголь благоговейно, не мигая, с обожанием и любовью глядел и, как завороженный, дожидался, что вот - вот он непременно скажет еще что - то очень значительное, решающее... И пусть даже ничего не скажет, все равно после знакомства с ним в жизни откроется нечто новое и широкое - целый мир, увлекательный, яркий Пушкин непременно обогатит душу, вдохновит на нечто небывалое, дух захватывающее...

- Пойдемте же, господа, к столу, - тянул Плетнев друзей. - Моя Степанида Александровна уже распорядилась подать баранину с жареным картофелем.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.