Из башни танка № 757 черным чертом высунулся новый командир танкового батальона. Принимая командование, он трижды разрубил воздух ладонью: «Панцерен форвертс!» – «Танки вперед!»

Ничто не должно было остановить танковую «свинью» Гудериана, его сокрушительный «панцерблиц», поставивший на колени столько столиц Европы!

Пока броневик вел огонь по скрывшемуся в кукурузе красноармейцу, с другой стороны высунулся Косых. Нисколько не суетясь, без истерического риска, он твердой рукой бросил первую бутылку КС в моторную часть, помня, что если у танка она сзади, то у бронемашины – спереди. Вторую он кинул в открытый люк башни...

Косых тут же исчез, будто щука в глубокой заводи...

Читал где-то Хруцкий до войны, что нет благородного героя, которого бы порой не посещали низкие соблазны и мысли. И нет злодея, что не задумывался над тем подчас, как дошел он до жизни такой...

В то утро Хруцкий с утра взвинчивал себя, готовясь к тому, что мы чересчур общо называем подвигом. Он и в самом деле был готов стоять насмерть, но логика боя, воинского противоборства была ему непонятна как человеку глубоко штатскому, да и к жизни мало приспособленному. По слабости своей – да, именно по слабости – он не хотел, не мыслил пережить своих любимых питомцев.

Косых же лихорадочно думал о том, как уберечься самому. Хотя, конечно, его порадовала бы победа Особой собачьей роты над танковой ордой Гудериана. Больше всего он мечтал о легком ранении в бою. Тогда он смыл бы кровью свой позор под Могилевом. Он был зол на весь мир. Но когда он увидел, что стряслось с Хрупким, которого он, ярясь в диком разке, послал на смерть с бутылками КС, он, стремясь во что бы то ни стало уничтожать эти ревущие машины, ринулся в схватку с фашистским броневиком.

В то утро Косых спас Хруцкого, когда тот, безумея от несусветной боли, добежал до эскарпа, спрыгнул в него и стал зарывать горящие руки в рыхлую землю. Из земли шел дым, а немцы надвигались, и Косых, отходя, увидал Хруцкого в эскарпе, схватил его и потащил в поле, заставил спрятаться в кукурузнике. Там и отсиделись. Как Косых потом говорил: король Филипп спас!.. Только прошли первые волны танковой лавины Гудериана, Косых и Хруцкий скрылись в лесу...

...В первой половине марта 1943 года мне довелось побывать связным от военно-разведывательной группы, базировавшейся в Клетнянском лесу, в Брянском партизанском крае. В бригаде имени Ворошилова мне дали проводника – бойца дивизионного взвода Хруцкого. Пока мы шли из района Трубчевска к Серединой-Буде, он рассказал мне свою историю.

– Вы танкист? – спросил я поначалу, мельком взглянув на страшные ожоги руки.

– Нет, я не танкист, – ответил он. – Скорее, наоборот. Противотанковая московская Особая рота погибла в брянском «котле» в октябре сорок первого. Косых не только спас, но и вынянчил сильно обожженного Хруцкого, скрываясь с ним до весны сорок второго года в лесной горелой деревушке. Кое-как залечив с помощью знахарок сожженные до костей руки, Хруцкий ушел вместе с Косых к партизанам.

Это была странная пара – Косых и Хруцкий. Они почти все время молчали, но были неразлучны. Словно навсегда спаяло их в том крещении огнем. Косых возглавил диверсионную группу. Хруцкий стал у него бойцом. Когда Косых ставил противотанковые мины на шоссе и большаке или минировал «трясучкой» железную дорогу Брянск – Курск, Хруцкий лежал с винтовкой в охранении. Он плохо владел руками, но, к счастью, указательный палец правой руки сгибался на спуске винтовки.

О коротком своем армейском пути они никогда не вспоминали. Только командиру отряда пришлось все рассказать. А он, поразмыслив, попросил их подумать, нельзя ли использовать деревенских собак против фашистских мерзавцев, против их эшелонов и опять же танков, машин. Четвероногих, мол, минеров не так жалко, как вас, двуногих. Но Хруцкий и Косых наотрез отказались от этой идеи. «Воевать за себя будем сами, – заявили они упрямо, – собственными руками».

И воевали бок о бок.

– Все-таки, – тихо сказал Хруцкий, – оба мы тем боем были контужены и приварены друг к дружке, словно автогенной сваркой. Только смерть, наверно, нас разлучит.

Так оно и вышло.

Однажды близ «железки» на диверсионную группу, только что пустившую под откос эшелон с живой силой, напали каратели. По команде Косых бойцы выбирались из кольца поодиночке. Он же, отвлекая на себя немцев, расстрелял все патроны и, дважды раненный, пропал в дебрях. Наверно, умер от потери крови или угодил в лапы гитлеровцев...

– А Руслан, та немецкая овчарка, – добавил, помолчав горестно, Хруцкий, – ушел навсегда от людей, вернулся в лоно предков – пристал к волчьей стае и по сей день озорует с ней.

– Кончится война, – сказал мне Хруцкий, разглядывая изуродованные огнем руки, – собаками займусь. Окончу ветеринарный и буду лечить их.

Но отдать тепло рук и сердца любимым животным ему не пришлось.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.