Творческий коллектив «Студия Москва» под руководством Сергея Лисовского — это:

— Эстрадные программы на крупнейших площадках нашей страны — стадионах и во Дворцах спорта...

— В них принимали участие Алла Пугачева, Игорь Николаев, Владимир Пресняков, Александр Барыкин, Владимир Кузьмин, группы: «Бригада С», «Наутилус Помпилиус», «Электроклуб»...

— Постоянные солисты этих программ — Сергей Минаев, Владимир Маркин, Валерий Панков, Александр Козловский, а также группы «Класс», «Альянс», балет Григория Захарова...

— Много света, хорошая аппаратура, различные пиротехнические эффекты...

— Билеты на программы «Студии Москва» расходятся моментально...

Но в этом разговоре мне были интересны все-таки не творческие, а скорее административные вопросы... Чтоб было понятно, объясню: прообщавшись с художественным руководителем «Студии Москва» Сергеем

Лисовским довольно долгое время, наблюдая его во время репетиций, деловых встреч, когда он отдавал распоряжения администраторам и так далее, я усмотрел в нем тип молодого человека (а ему двадцать восемь лет), который «всплыл» на поверхность нашей жизни недавно, а именно — когда мы перестали вздрагивать от слов «коммерция», «конкуренция», «менеджер», «выгодная сделка» и тому подобное. Этот характер интересен тем, что взращен он на нашей, отечественной почве и отличается, на мой взгляд, некоторым своеобразием. Я далек от того, чтобы оценивать человеческие и деловые качества Лисовского по принципу «нравится — не нравится», «прав — не прав» и т. д., потому, наверное, и предпочел жанр беседы, в которой он может обозначить свою позицию. Думаю, наш диалог не оставит равнодушными читателей журнала, поскольку призыв времени к деловитости и предприимчивости — будем говорить откровенно — каждый понимает по-своему. (Недаром же такие яростные споры идут вокруг фигуры кооператора.) А когда деловые качества переносятся в сферу искусства, накал полемики многократно возрастает. Итак, первый- вопрос я сформулировал конкретно:

— Сергей, наверное, очень приятно ощущать себя «деловым человеком», и уж совсем приятно осознавать себя руководителем большого творческого коллектива, который умеет «заводить» и «расслаблять» тысячи людей одновременно. Но уверен, что в нашей своеобразной действительности быть «деловым» не так-то просто. Наверняка есть масса теневых сторон в этой работе?

— Сейчас я даже не знаю, чего больше приносит моя деятельность: радостей или тревоги. Дело в том, что у нас годами складывалось общественное мнение, будто менеджер (несомненно, очень красивое, звучное слово) — человек, который обязательно наживается на труде артистов. Общественная психология в нашей стране четко и конкретно определяет: все эти руководители и директора творческих коллективов ничего не делают, а только получают баснословную прибыль. Все они «спущены» в руководящие кресла сверху, а значит, получили это кресло либо за взятку, либо выслужились. Главное — сесть в кресло, и деньги потекут сами собой. Таков, повторяю, стереотип, который цементировался десятилетиями. Слова «коммерсант», «деловой человек», «конкуренция», «доход» всегда считались постыдными, вызывая у наших сограждан чуть ли не религиозный ужас и где-то на уровне подсознания ассоциируясь с чем-то родственным Уголовному кодексу. Никто не хотел (да и не хочет!) понимать, что менеджер в творчестве, а особенно в эстрадном мире, рискует непрерывно, каждый день. Рискует финансами, репутацией и даже собственным здоровьем. Насчет здоровья говорю не случайно: я, к примеру, месяцев пять потратил на общение с контрольно-ревизионным управлением Минфина РСФСР. Это была непрерывно изнурительная проверка. Но самое обидное, что у ревизоров уже заранее были готовы формулировки типа: мы ваши организации знаем, все вы воруете, мы вас посадим... А меня, как, наверное, любого человека, сильно нервит, когда обещают посадить, толком не объясняя, за что... Хотя, если вдруг сумеют объяснить, будет совсем плохо.

— Своеобразный у вас юмор. Но ведь если вы твердо уверены в своей непогрешимости, почему вы должны волноваться?

— Наивный вопрос и слишком наивный подход к взаимоотношениям с контролирующими органами. Не я, а опубликованные факты подсказывают — при желании можно посадить любого человека. Потом, конечно, можно и выпустить, но от этого не легче. Хорошо, что представители контролирующих организаций в какой-то момент перестали трепать нервы моим актерам. Я сказал, если не прекратят допросы артистов студии, подам в суд. Это подействовало. Мы как бы негласно договорились — мучить можно меня, но творческий состав оставлять в покое. А ведь вызывали, например, Сергея Минаева, и начиналось: вот вы выступали там-то и там-то, почему вы получили столько денег? Но Минаев не виноват в том, что он популярен и много зарабатывает. Я считаю, актерам вообще нельзя предъявлять претензий по поводу сумм, которые они получают. Никто никого не заставляет идти на концерт или спектакль. Никто не загоняет людей на стадионы, когда идет наша программа. Каждый платит за билет собственноручно.

— Так в чем же причины такого, как вы считаете, излишне ревностного отношения к вам, к вашей студии, к вашим актерам?

— Причин несколько... Почему-то общепринято, что администрация, менеджеры вообще не имеют права получать на «актерском уровне». Я убежден, что хороший администратор приносит коллективу не меньший доход, чем хороший исполнитель. А если подсчитать, сколько сил, энергии, нервов он отдает, никакой артист и близко стоять не сможет. На своем примере могу сказать: все наши программы были отчасти авантюрными, никакой гарантии на успех мне не давали. Обычно было так: на большой площадке срывалось запланированное мероприятие, ни один солидный администратор не брался затыкать «дыру», и эту «дыру» предлагали заткнуть нам. Если не ошибаюсь, в театре такая ситуация называется срочным вводом. Когда нужно за короткий срок мобилизовать все свои усилия — а у нас это колоссальное количество аппаратуры, свет, пиротехника, костюмы — и выйти на многотысячную аудиторию. Где гарантии, что мы с треском не провалимся? Их нет. У нас в свое время не было устойчивой репутации, и наши афиши ничего не говорили публике. А в современной эстраде работать сложно: если ты провалился в каком-то городе, то через месяц об этом узнает вся страна. Телевидение, видео, магнитофонные кассеты — информационный поток огромен, обмануть зрителя сложно. В такой ситуации, между прочим, и должны срабатывать качества менеджера — интуиция, расчет, чувство конъюнктуры, плюс «Его Величество Авантюризм». На менеджера ложится громадная ответственность, и провала ему не простят. Ни свои, ни чужие. Скажу больше: есть много людей и организаций, которые только и ждут, например, нашего провала, и дай им шанс — «втопчут» так, что уже не подняться.

Нам, я считаю, везло: мы выступали с аншлагами в самых, казалось бы, критических, непредсказуемых ситуациях. Но как только мы «выплыли» на поверхность эстрадного мира, появилось множество новых проблем. Мир эстрады — мир не простой и, несмотря на его внешнюю праздничность, мир довольно-таки жестокий. Невидимые законы, по которым этот мир живет и движется, отрабатывались годами. До сих пор есть много людей, которым эти законы позволяют хорошо, беззаботно жить. А тут вдруг появляется какой-то Лисовский и начинает «перебегать дорогу». Это не нравится очень многим.

Конкуренция, как известно, может принести ущерб не только моральный, но и материальный. Короче, когда мы «всплыли», мне сразу предложили войти в «систему». Что это значит? Практически я должен «продать» свою программу, своих исполнителей одному, двум, трем — не важно — режиссерам, которые включают «моих» в свои собственные программы, «катают» по стране, а я получаю за это деньги. В принципе условия сделки крайне выгодные. Но не для меня. Я не пошел на эти предложения. И наши артисты тоже отказались, когда им, уже через мою голову, предлагали продаться. Мы очень хорошо понимаем: наша сила в том, что мы вместе. Почему же мы так раздражаем отдельных товарищей? А потому, что отдельные товарищи на протяжении многих лет, вращаясь в системах Москонцерта, Росконцерта, дружно правили эстрадным балом. Скажем, один из таких людей мог поставить новогоднее представление сначала в Лужниках, а потом «под копирку» еще в нескольких городах нашей неприхотливой страны. Другой формировал из раз и навсегда законсервированной обоймы эстрадных артистов «стадионные» программы и без ущерба для своего материального состояния, а значит, и здоровья «катал» их по стране. У этих людей сложились теплые, дружеские отношения с директорами филармоний, с ответственными работниками Москонцерта и Росконцерта, и их напряженную творческую деятельность никто не собирался пресекать. О качестве этих программ речь не заходила вовсе. Хотя бы потому, что публике выбирать было не из чего. А новые, молодые исполнители попасть в эту систему «добрых» взаимоотношений просто не могли. Из «райской обоймы» выбывали только в связи с естественной смертью. Занять чье-то место можно было годам к сорока.

Эта система многие годы всех устраивала. Но только не молодых артистов и молодых менеджеров. А с другой стороны, кто я такой? В том смысле, что я окончил технический вуз, никогда не работал в концертных организациях. И тут вдруг заявляю, что могу делать эстрадные программы и умею заниматься творческим администрированием. Более того, давайте честно конкурировать, говорю я. И началось... Бороться с нами можно тремя способами: дискредитация каждого исполнителя программы в отдельности, дискредитация самой программы и, наконец, дискредитация администрации, а говоря по-русски — надо доказать, что администрация ворует. По отношению к нашему коллективу все три способа были опробованы. К счастью, все три — сплевываю через левое плечо — пока провалились.

Тогда началось регулярное психологическое воздействие. И не только на нас. Какой-нибудь добрый человек при встрече с директором большой площадки между прочим ронял фразочку: «Лисовский — нечистоплотный человек. С ним не стоит связываться. Не советую...» И у меня уже были случаи, когда я звонил тому или иному директору и слышал в ответ: «Сережа, ты хороший парень, но ведь с тобой свяжешься, инспектора замучают. После твоей программы придут ревизоры, и опять житья не будет». И я их где-то понимаю: в любой организации есть свои недочеты, а наши ревизоры душу вынимать умеют. А бывает так. Например, звонят нашему солисту Сергею Минаеву и говорят: «Ты халтурщик. Жди, по морде получишь». Или же подходит ко мне за кулисами во время концерта какой-нибудь взрослый, солидный человек и, улыбаясь, говорит: «Сережа, у тебя хорошая программа, ты очень талантливый... Сережа, у меня к тебе огромная просьба: дай мне- своего исполнителя недели на две, выручи меня, пожалуйста». Я так же мило сообщаю, что и он очень хороший человек, но исполнителя не дам, так как мы традиционно работаем все вместе. «Ай-ай-ай, как же так, Сережа? — слышу в ответ и вижу добрую улыбку. — Ты нас просто подводишь...» Разговор заканчивается очень трогательно, со слезами умиления, с рукопожатиями. А потом раздается звонок у артиста, которого у меня просили. И он слышит от неизвестного доброжелателя, что Лисовский — собственник, думает только о себе, наживается и прочее. Если это не действует, звучат угрозы: «Смотри, ведь тебя и прикрыть можно. И тексты, которые ты поешь, можно почитать повнимательнее. Смотри, парень». Параллельно начинают разбираться со мной, но теперь уже пожестче. Снова телефон и голос «под уголовника» — косноязычные фразы, ровно, монотонно, путая ударения: «Ты там с артистами-то, парень, что-то не то делаешь... ты подумай, ведь среди людей живешь, ведь и у тебя могут быть неприятности... ты в следующий раз с людьми повежливей разговаривай... а вообще-то ты достаточно, я думаю, получаешь, чтобы заплатить штраф за свои разговоры... пять тысяч, я думаю, меня устроят, если не хочешь неприятностей». Вот в таком духе. У меня эти голоса на пленку с телефона записаны...

— Чтобы слушать их вместо музыки?.. Но вообще-то не до шуток. Мне, честно говоря, было бы не по себе...

— И мне не по себе. Я только внешне могу сохранять бодрость. На самом деле бывает страшно и даже очень страшно. Неприятно думать, что когда-нибудь тебе разобьют голову, хоть я и повидал в жизни всякое и знаю, что такое «брать на пушку». Но дело даже не в угрозах. Дело в том, что если я поддамся, позволю подмять программу и растащить ее на куски, я проиграю все. Не только в настоящем, но и в будущем. И в материальном плане тоже. Сейчас есть шанс в этой игре не проиграть. Точнее, шанс появился. Раньше вообще нельзя было говорить о какой-нибудь открытой конкуренции. Даже если известный исполнитель «посылал» одного из «основных» администраторов или режиссеров, заявляя, что не хочет больше работать в халтурной программе, ему вежливо отвечали — твое дело, дорогой, не работай. Но когда этот исполнитель звонил в какой-нибудь город и предлагал себя с концертами, он слышал, что, к сожалению, «окон» нет и не предвидится. И так по всей стране. Достаточно было поругаться с одним из «крестных отцов» эстрадного мира, чтобы остаться без работы. А еще два года назад можно было работать только через государственные концертные организации, которые были друг с другом тесно повязаны. Сейчас эту «зафлажкованность» прорвали, и многие молодые ребята поняли, что можно работать самостоятельно и тебя не съедят. Уже начали появляться интересные молодые менеджеры со своими независимыми программами. Впрочем, их будущее весьма туманно, поскольку «крестные отцы» — люди суровые и изощренные, имеющие своих людей и в министерствах культуры, и в государственных концертных организациях, и в прессе, и среди директоров филармоний. И они отлично понимают: если победят новые люди, «старым» придется несладко.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.