— Тебя уже не научишь, поздно, — ответил майор. — Отстали вы, старики, от жизни. Я за тобой полчаса наблюдаю, ты и ухом не ведешь. Ладно, твое дело, — перешел он на деловой тон, заговорил быстро: — С Лебедевым я сговорился, старик заартачился было, не хотел деньги на улицу выносить, потом сдался. Тут неподалеку, на его же улице, у Театра киноактера.
— Тебя, вижу, служба командовать научила, — усмехнулся Иван. — Как же ты такой шустрый да умный в «шестерки» продался?
— Козырная шестерка туза бьет.
— Масть сменят, и шестерка останется простой шестеркой.
Они шли по Садовому в сторону площади Восстания. Неожиданно майор остановился, схватил Ивана за лацкан плаща, развернул лицом к себе.
— Слушай ты, исполнитель! Я тебе ничего не должен? — Он сдавил двумя руками Ивану грудь, тяжело дышал в лицо. — Я тебе жизнь подарил.
Иван мог бы легко освободиться и сделать шустрому гостю очень больноно не двигался, спокойно ответил:
— Я человек и по своей природе сволочь. А неожиданные подарки очень не люблю. — Он мягко высвободился. — Запомни, сопляк: никто... никому... никогда... ничего... просто так... не дарит! И ежели ты не соврал и подарил мне жизнь, взамен потребуешь того же. Лишней у меня нет, и расплачиваться с тобой я не собираюсь. Сообразил? Добавлю. Вот эта дорога нас ведет вместе. — Иван ткнул пальцем в тротуар. — Мы идем рядом. Дорога кончится, и пути разойдутся.
— Простой ты, Иван. — Майор одернул смятые лацканы его плаща.
— Потому и живой пока. — Иван вновь глянул на часы.
— Верно. — Майор тоже посмотрел на часы, и они зашагали дальше.
Возле стоянки такси, у истока улицы Герцена, стоял серый залепленный грязью «Жигуленок». Майор отпер машину, пригласил Ивана сесть, они проехали по улице Герцена, свернули в переулок, снова выехали на Воровского и остановились почти напротив дома Лебедева.
— Ты не местный, откуда машина? — спросил Иван.
— Ты прав, мне нужна твоя жизнь, — сказал майор. — Пока у нас дорога одна, ты будешь меня слушаться. Я сейчас уйду, ты дождешься, когда появится Лебедев, отпустишь его метров на пятьдесят, не меньше, и двинешься за ним следом. Надо, чтобы он находился между нами. Улицу просматривай, если я к нему подойду, — и ты подойди, если меня не увидишь, — возвращайся к машине, я ее запирать не буду.
— Ты же говорил, что у нас есть сутки, — сказал Иван.
— Передумал, — флегматично ответил майор, вылез из машины и, ссутулившись, зашагал по лужам.
Ждать пришлось недолго, из подъезда вышел Лебедев, в одной руке у него болталась сетка с пустыми молочными бутылками, в другой потертый портфель.
«Тюкнуть старика по затылку, выхватить портфель и кончить представление, — подумал Иван, сжимая в кармане железный болт. — Народа много, да и не те годы, чтобы в догонялки играть». Пока Иван рассуждал, Лебедев отошел метров на пятьдесят, убийца выскочил из машины и двинулся следом. Лебедев не остановился у мрачного здания Театра киноактера, прошмурыгал до угла, переждал поток машин, летящих по Садовому, перебрался на другую сторону. Майора Иван не видел, а потому растерялся, не зная, что делать: перебежать за Лебедевым или выждать. Старик уже затерялся среди людей, и Иван снова подумал, что его обманули, когда услышал позади глухой голос:
— Не дергайся, он сейчас вернется. Майор стоял рядом, прикуривал.
— Чего тянуть? — прошептал Иван. — Забираем портфель и уходим.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
С руководителем республиканской научно-исследовательской лаборатории медицинской демографии Минздрава РСФСР Михаилом Бедным беседует корреспондент «Смены» Ирина Лангуева
Евгений Беренс: присягнувший на верность революции
Блиц-анкета «Смены»