Дед грустно сказал:

— Я думаю, Ра, что беса на него вовсе не эта

женщина наводит. По-моему, бес, который толкает нас в ребро, — это все наши слабости, все соблазны, дурные наклонности, пустые амбиции, все злое, черное, неблагодарное, то, что делает нас ниже, гаже, хуже. Я хотел бы сказать Витечке, но он меня больше не слушает... Тот, кто позволяет бесу подталкивать себя долго в ребро, должен точно знать: однажды он сломает ему ребро и разорвет сердце...

Отпирая замок своей квартиры, я вспомнила, как Витечка, знающий все, однажды с полным основанием обозвал меня «короткоживущей элементарной частицей». Скорее всего, в это утро он читал научно-популярный журнал. Сейчас он наверняка мог бы добавить, что период моего полураспада — один день. Сегодняшний.

Еще один такой день, и завтра распад станет полным и окончательным. Меня просто не будет. Я не устала, меня не существует. И мечтала я только об одном — о тишине. О покое — таинственном острове сокровищ, недостижимом, карта которого потеряна, а сам он снесен землетрясением жизни.

А на кухне бушевал галдеж. В три голоса одновременно говорили Сережка, Маринка и Ларионов. Пока я снимала плащ, Сережка ожесточенно требовал, чтобы Ларионов объяснил ему, почему «Евгений Онегин» — роман, а «Мертвые души» — поэма. С удивлением слышала я густой голос Ларионова, произносящего слова: «...поэтика... художественное воплощение... стилевой замысел...» Интересно, почему же он в разговоре со мной не употребляет никогда этих слов? И когда я появилась на кухне, Маринка, как всегда, успела опередить всех радостным криком:

— Мамочка! Сейчас они говорят неинтересное, а перед этим дядя Алеша рассказывал, что видел настоящих пиратов!..

— Слава богу, — вздохнула я. — Я тоже видела недавно настоящих пиратов.

— Где? Живых? — восхитилась Маринка.

— Очень даже живых, — сказала я и поставила сумку.

Ларионов подал мне стул и оживленно доложил:

— Ирина Сергеевна, вас ждет суп, жаркое по-лангедокски, а на десерт — торт. Все теплое, завернуто в плащ, накрыто подушкой...

— Жаркое по-лангедокски? — поразилась я. — Замечательно! Я люблю вечерком покушать жаркое по-лангедокски. Есть у меня такая привычка. А что это такое? Из чего сделано, как едят?.. Под подушкой?

Мне было приятно, что меня ждали с таким гастрономическим изыском. Никто в жизни не накрывал для меня подушкой ужин.

— Да нет, мама, почему под подушкой! — возмутилась Маринка. — Это мы с дядей Алешей вместе делали. В чугунке тушили гуляш из кулинарии, потом положили туда помидоры и перец, натерли сыр.

— Спасибо вам, мои дорогие, хотя, честно говоря, я не могу есть. Я так устала, что выпила бы только чаю.

— Это мы мигом организуем, — отозвался готовно Ларионов и сразу же зажег под чайником конфорку.

— А вы сами-то ели? — спросила я.

— Ели, — сказал Сережка. — Очень вкусно. Нам Алексей рассказывал, что едят на спасательных шлюпках во время кораблекрушения.

Я засмеялась:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 17
• 18
• 19
• 20
• 21
• 22
• 23
• 24
• 25
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.