Асы разведки

«Жильбер» просил прислать самолет, чтобы скорее переправить важные документы, касающиеся запланированного немцами удара на Сталинград и Кавказ. Гитлеровцы решили нанести этот удар после неудачи под Москвой.

Егоров тотчас же вызвал к себе начальников отделов. Однако метеорологи сообщили, что атмосферные условия заведомо обрекают полет на неудачу.

Надо было что-то срочно решать. Материалы, о которых упоминал «Жильбер», не могли быть переданы по радио, а обыкновенному связисту понадобилось бы слишком много времени, чтобы перейти через линию фронта и добраться до «Жильбера». Да и риск был велик...

Часовой смотрел в темноту.

Вдруг на опушке появился человек. Он шел к немецким линиям.

— Стой! Буду стрелять!

— Не стреляй! Я немецкий солдат, я свой,— донесся до него голос издалека.

— Руки вверх! Подойди ближе,— скомандовал часовой. Неизвестный приблизился. Он был одет в немецкую военную форму, а в руках держал русский автомат.

— Пароль?

— Не знаю пароля. Я бежал из плена. Я летчик! Часовой вызвал начальника караула.

Летчика доставили в штаб. Там он показал, что зовут его Густав Гезеке, что он фельдфебель из эскадрильи, расположенной на аэродроме в Хайдебрек.

26 января его эскадрилья получила задание провести разведывательные полеты к западу от Курска, где были сконцентрированы советские войска. При выполнении задания его самолет был атакован тремя советскими истребителями и сбит. Экипаж самолета выбросился с парашютами. Гезеке тут же был схвачен и доставлен в советский штаб. После допроса его отправили в лагерь для военнопленных. Пробыв в лагере три недели, Гезеке бежал. Он укрылся в вагоне железнодорожного транспорта, идущего на Запад. Затем он шел два дня к линии фронта, которую ему и посчастливилось пересечь.

Офицеры абвера тщательно занялись рассказом Гезеке. Проверили все факты, запросили части, где действительно служил фельдфебель, подробно разузнали все о его личности и об обстоятельствах, при которых был сбит самолет. Все подтвердилось. Гезеке, как бежавший из вражеского плена, получил две недели внеочередного отпуска, после которого ему надлежало прибыть в свою летную часть.

Ему выдали на руки необходимые документы, он был отвезен на вокзал и отбыл в Берлин.

После визита немцев на Моуленбеек Дюпон перенес свою радиостанцию в Голландию, а сам отправился в Париж, где на известной уже нам вилле снова встретился с «Жильбером».

«Жильбер» был убежден, что со дня на день гитлеровцам удастся расшифровать некоторые тексты, и тогда станции в Берлине и Голландии окажутся в серьезной опасности.

— Нам необходимо как можно скорее изменить всю систему связи и организацию отдельных групп,— сказал «Жильбер».— Люди, псевдонимы которых были названы в текстах, должны немедленно переменить районы действия. Известите об этом берлинские и голландские группы.

— Что будет дальше с сетью связи, находящейся под моим командованием? — спросил «Кент».

— Эта сеть будет перенесена на юг Франции. Одновременно подайте в отставку в фирме «Симпекс», мотивируя это плохим состоянием здоровья. Затем переждите еще некоторое время, чтобы не возбуждать никаких подозрений. Но каждый день продолжайте слушать в 21.30, 22.45, 23.15 и по данному мною радиосигналу «Марс» немедленно оставьте Бельгию и отправляйтесь на юг Франции. Однако перед этим рассказывайте всем, что собираетесь в Швейцарию. Центр пришлет вам новые бумаги и документы, которые позволят вам продолжать работу, не возбуждая подозрений. Возможно, план этот будет еще изменен, но, во всяком случае, будьте готовы!

Дюпон с удивлением смотрел на «Жильбера». Должно быть, этот человек точно знал все тайные намерения абвера, если всегда успевал вовремя им противодействовать.