Анонимные алкоголики

У «Анонимных алкоголиков» не принято расспрашивать друг друга о прошлой жизни, уговаривать бросить пить, запугивать. Принцип добровольности не нарушается ни в чем. Пожалеть могут: сами прошли через это, понять могут, поддержать, но — никакого давления, шантажа. Никаких записей в трудовой книжке, никаких мет. Это — второй основополагающий принцип «Эй-Эй»: ты не одинок, знай об этом. От тебя не отвернулись — мы рядом, протяни руку. Не нравится — можешь уйти. Прошел ЛТП, лечился тайно у платных врачей — не думай об этом, никто не осуждает тебя. Можно жить так, как ты жил, а можно и по-другому, решай, все зависит от тебя. Никто за тебя не сделает этого шага. Это так нелегко — отказаться от своей прежней жизни — признать, что алкоголь победил тебя, что ты подчиняешься ему полностью! Но признаться в этом, осознать свою слабость — первый шаг к выходу из тупика. Второй — признать, что без посторонней помощи не излечиться.

«Эй-Эй» не дает стопроцентного результата, да и никто, наверное, не сможет его гарантировать. Примерно каждый четвертый из тех, кто приходит в группу «Эй-Эй», больше здесь не появляется. Но ведь трое из четырех остаются!

— А вчера я почувствовала, что еще немного — и сорвусь, — рассказывала женщина лет тридцати, — еле дождалась сегодняшнего вечера, чтобы прийти сюда... Пригласили меня в гости старые друзья. И началось: «Тряхнем стариной!.. Выпей, не капризничай!..» Они не понимают, что это не каприз. Когда от тебя уходит муж, не дает встречаться с маленькой дочкой... Это не каприз...

Она замолчала. Молчали и все остальные. Практически каждый прошел через это. Как им знакома эта боль!

Когда не помогает наркоз, может помочь просто доброе слово. Вера в то, что ты сможешь преодолеть эту боль. Великое дело — когда в тебя верят.

Вариант номер два. Наркологическая больница. Я шел в нее, и все никак не мог набраться смелости подойти к прохожим и спросить: «Вы не подскажете, как пройти?..» Боялся их презрительных или удивленно-снисходительных взглядов. Понимал, что это смешно и все же... Это понимал я, обычный человек, а как быть тому, кто и по виду, и образу жизни — потенциальный пациент этой больницы? Тот, кто выходит отсюда после 180-дневного лечения, наверное, испытывает такие чувства едва ли не всю жизнь. Слышит за спиной шепот: «Говорят, он исправился, а вдруг?..» Конечно, условия в наркологической больнице не сравнить с ЛТП. И приходят сюда добровольно. Но, наверное, главный минус больницы — это то, что о лечении становится известно всем. Если захочешь потом поехать в загранкомандировку, решишь получить водительские права — обязательно возникнут трудности. Устроиться на работу потом тоже можно не везде — в литейный цех, к примеру, уже не возьмут. Кто-то наверняка и думает: «Эх, сидел бы я, не лечился — меньше бы приключений на свою шею заработал!»

Можно понять тех, кто с подозрением относится к бывшим пациентам наркологических больниц, есть на то объективные причины, но как быть с теми, кто действительно вылечился, а кому не верят? И кто-то, уже зная о перспективах, ожидающих после лечения, не спешит в больницу, загоняя болезнь вглубь...

Увы, часто бывших пациентов наркологических больниц ждет не поддержка, а недоверие, подозрительность. Проблемы социальной реабилитации недавних больных волнуют и самих врачей: «Что же получается, кто больной, кто здоровый — решаем не мы, а кадровик на производстве?»

Чай в чашках уже начал остывать, когда кто-то водрузил на стол слайдпроектор и повесил на стену экран. Один из присутствующих, ставший заядлым туристом, готовился рассказать о своей поездке в горы.

«Да ведь это же клуб общения! — подумал я. — Куда можно просто прийти и поговорить». О чем? О чем угодно. Кстати, рассказывают, что первая группа «Эй-Эй» возникла когда-то именно так: два человека, решившие бросить пить, поняли, что общаясь, разговаривая, легче бросить пить. Парадокса в этом нет. Могут возразить: и выпивают ведь тоже под разговор. Все верно. Разговор помогает в обоих случаях. Только разный разговор — у тех и у других.

Мой вопрос: «Сколько времени вы не пьете?» все воспринимали спокойно, отвечали даже с гордостью. «Два месяца», «год», «три дня»...

Ну хорошо, думал я, можно понять тех, кто, желая бросить пить, пришел сюда. Но что заставляет приходить тех, кто уже не пьет? Некуда время девать?

Я говорил на эту тему со многими членами группы «Эй-Эй». Мне объяснили на примере американцев. Даже те, кто приходит в группу не первый год, не считают себя вылечившимися, хотя уже и не пьют. Именно эта психологическая установка — «я еще не освободился от своего недуга» — помогает им «держать форму, повышать бдительность». Надо постоянно себя контролировать. Это во-первых. Во-вторых — изоляция от прежних дружков (а точнее — собутыльников, способных в короткое время вернуть своего приятеля к прежней жизни), общение с теми, кто выбрал для себя трезвый путь, — это помогает удержать равновесие. Ну, а кроме того, уже давно замечено, что самые активные пропагандисты трезвости — бывшие алкоголики...

Вариант номер три. Наркологический диспансер. Почти то же, что и в наркологической больнице, только амбулаторно. Та же регистрация, те же косые взгляды сослуживцев: «Ах, состоите?!» Кстати, направляют сюда часто по решению трудового коллектива, поэтому многие пациенты только делают вид, что лечатся. Таблетки выбрасывают. Обманывают одновременно врача, сослуживцев и себя. Зато по тридцать третьей статье не уволят — всегда можно отбиться: «Я же лечусь!»

Можно ли тут рассчитывать на высокий кпд?..

Вариант номер четыре. После тихого, дремлющего в покое белых стен диспансера, коридоры 1-й анонимной хозрасчетной амбулатории Москвы кажутся чуть ли не вокзалом. Народу!.. Всех возрастов и национальностей.

— Пациентов у нас в этом году стало больше, — сказали мне в регистратуре. — Только первичных больше восьми тысяч. Будете записываться?

— Да я паспорт не взял.

— И не надо. Мы записываем не по фамилиям, а по номерам. Без документов.

Вот откуда популярность амбулатории! Кроме всего прочего, здесь работают хорошие врачи, практикуют современные методы лечения, в том числе и иглорефлексотерапию. Двухнедельный курс стоит от 24 до 30 рублей. Двухмесячный — 100.