Вглядываясь в землистые лица, из которых неимоверно трудный поход выпил, казалось, самую волю к жизни, он понял, что для этих измученных людей наступил тот момент, когда всякие слова, не сулящие отдыха испокон, теряют свое содержание. Нужен какой-то другой возбудитель, который почти физически разогнал бы уставшую жизнь и зажег бы глаза, потерявшие блеск, тем жертвенным огнем, что освещает путь героизма...

К одиннадцати часам ночи бригада заняла позиции в шести километрах от города. Не останавливаясь, Кваша проехал в город.

- Где раб-бочий полк? - прежде всего, спросил он в губисполкоме.

- Видите ли, товарищ комбриг, - нерешительно начал зав. формированием, оглядываясь на человека с острым лицом и пристальным взглядом черных глаз, - вот и товарищ Фомин скажет... Записалось рабочих больше, чем нужно, но у нас еще не подобран комсостав, обоза нет...

- А п-приходо-расходные книги, неб-бось, уже завели? - резко перебил Кваша и продолжал, вытягиваясь, насколько мог, чтобы стать ближе к его лицу, - з-знаете ли вы, что у б-бригады почти нет обоза, что к-красноармейцы едва держат винтовку в руках... А ведь мы соб-бираемся защищать в-ваш город!...

Кваша сердито застучал кулаком по столу.

В эту ночь маленький военком не дал спать большому городу. Он взбудоражил его весь необычными, грозными и зловещими в ночной тишине звуками фабричных гудков.

Оторопело вскакивали горожане с кроватей. Молодежь, приоткрыв ставень, круглыми любопытными и испуганными глазами смотрела в темноту. Обыватели кричали:

- Закрой! Да закрой же! Сейчас стрелять начнут. И обиженно добавляли:

- Опять большевики проклятущие невесть что удумали. Рабочие толпами, мужчины и женщины, по вошедшей в кровь привычке, не зная зачем, сбегались на тревожный клич.

Строгий и торжественный, обвешенный оружием, являлся Кваша с конным взводом по очереди на каждый завод. Соединившись проведенным уже телефоном с начштаба, он ставил у трубки адъютанта и потом шел к рабочим. Почти совсем не заикаясь, маяча сухонькой и воинственной фигуркой над возбужденной толпой, он опять говорил то простое и важное, что нужно было сказать, и что понимали рабочие. Рядом с ним стоял человек с черными пристальными глазами на остром лице. Это был секретарь губкома, металлист, товарищ Фомин.

У Кваши бодро звенел голос, и глаза сияли уверенной радостью. Он вспоминал забастовки па Путиловском.

Два человека - в разных концах сонного ночного города. У одного очень бледное острое лицо с отпечатком смертельной усталости, глаза слабо прикрыты веками. У другого, - особая примета - темная родинка на правой щеке, ближе к уху.

Две телефонные трубки.

Человек с закрытыми глазами:

- Алло! Это - я.

- Слушаю, товарищ Фомин.

- Когда полк будет в боевой готовности?

- Комполка все еще нет, обмундировании тоже, патроны не отпущены...

- Я спрашиваю, когда?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.