- А в жизни всяко бывает, доченька.
Откуда в матери что бралось? Казалось, ничуть даже не страдала - только успокаивала. И лишь раз спросила:
- Ну, а если заявится Лешка - примешь?
- Не знаю, - сказала Юлька, вышагивая по прибранной, уютной комнате. А мать ничего больше не спросила, будто заопасалась Юлькиных переживаний.
Юльке хотелось в цех. Ведь сколько не была!
Как раз в тот день, когда мама опять к сестре в деревню укатила, пришло письмо от Лешки. «Живу, значит, на Малой земле, газопровод тянем. Дали мне «Урал», зверь-машина. Деньгу собираю. Не нравится? Ничего, Юленька, понравится. А тебя я понял. Тебе такой нужен, чтоб пошла за ним без оглядки». Юлька письмо прочитала и отложила, не перечитывая больше. Перечитывала следующее письмо от Лешки - более человечное. «Юля, ну, хоть немного соскучилась? Написала б, что ли? А то я тут совсем забурел. Народ на Севере разный, есть ребята - себя не жалеют, выкладываются, а есть... Вот ты меня за рвача считала - так? Поглядела б, какие тут попадаются. Ладно, сочтемся еще правдой-то. А то ты чистенькая, а я отсталый. Напиши все же. Как нам дальше?»
В цехе ставили новый каландр, самый мощный по производительности, переделывали вытяжную вентиляцию. Навроцкий все ей подробно объяснял, в лицо заглядывал, а после спросил:
- Юля, в субботу в театр идете? - Заметил поджавшиеся ее губы и пояснил: - Культпоход же! - И сразу отошел, не дождавшись ответа. Тактичный был.
А Юлька вдруг вспомнила, как давно, года два назад, так же звал ее Лешка смотреть «Летучую мышь», соврав, что видел уже. Все будто повторялось в ее жизни, но теперь было скудное, безрадостней, без той тайны, той неизвестности, как тогда, с Лешкой...
Вскоре от Лешки еще пришло письмо. «Юля, пишу тебе с курсов, послали на крановщика обучаться. Выходит, по-твоему получилось - учусь. Конечно, не так, как ты желала, но все ж таки... Юля, может, я чего не додумал, только скажу: тут мне всего хватает - и работенки этой и денег, однако на кой оно все нужно, если без тебя... Ты одно напиши: может, уже забыла?.. К сему твой муж Алексей».
Дома вечером Юлька писала ему ответ. «Приезжай, Леша. Если приедешь, рада буду».
Однако письмо Юлька медлила отправлять. Все думала, заново слова подбирала.
Субботний спектакль был веселый, шумный, возвращались гурьбой, обсуждали все. Навроцкий артистов переигрывал под общий смех, а потом, поотстав, спросил у нее неузнаваемо:
- Юленька, только честно... Ну, хоть немного я вам нравлюсь, а?
- Нравитесь.
- Пригласили бы!
- Когда?
- А вот сейчас!
- Вадим, Вадим, - покачала головой Юлька. - Между нравится и приглашением - дистанция, знаете, какая? Вот! - Юлька развела руками, показывая эту дистанцию, засмеялась звонко и побежала догонять своих.
Дома, еще не раздевшись, она кинулась к письмам - к Лешкиному последнему и к своему, - перечитала. И медленно присела, будто прислушиваясь к себе. Потом расстегнула сумочку, уложила туда письмо, чтоб уже отправить, и вздохнула свободно.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.