Стоя на балюстраде, Левушка машет им вслед и вдруг видит Люду. Тут же он понимает, что это не Люда, а другая, незнакомая женщина с такой же, как у Люды, расплывшейся, располневшей фигурой, но настроение у Левушки падает.

Конечно, может быть, Люда счастлива оттого, что всегда рядом с ним, оттого, что у них общие дети, но разве этого достаточно? Что же может он сделать с собою, если не любит ее? Теперь и она узнала об этом, а раньше об этом не знал даже он сам. Теперь Люда привыкла и перестала его ревновать. А может быть, она знала о Тамаре?

... Когда он еще учился на пятом курсе, он любил бывать на вокзале. Ему казалось, что так он ближе к дому. Он тогда ездил к своему костромскому поезду. Слушал речь земляков, видел их приземистые, плотные фигуры, женщин в плюшевых шушунах. Каждый раз, встречая поезд, он представлял себе, как доезжает до Костромы, дальше летит самолетом до Шарьи, а там напрямик через лес до хутора. Поезд в Кострому уходил вечером, около двенадцати, и Люда думала, что он встречается с какой-то женщиной. Несколько раз Левушка видел Люду в толпе на перроне. Она тогда его еще ревновала и ездила за ним на вокзал. Сейчас уже не ездит - или слишком много забот с детьми, с хозяйством, или махнула рукой?

Тогда, на пятом курсе, когда не было ни кандидатской, ни докторской, тогда он не знал, что возврата ему нет. Говорят, что у него призвание лингвиста. Наверно, у него просто «шишка» лингвиста. Ведь он ничего не хотел, только жить у себя на хуторе, ездить на тракторе, работать. Пусть даже председателем колхоза. Но чтобы вокруг - лес, рыбалка, чтобы вокруг - жизнь, которой распоряжался бы он сам. И чтобы рядом Люда, дети. Он бы читал книги. Толстого «Войну и мир», Гоголя, Лермонтова, Горького. Но после окончания школы с золотой медалью ему втемяшили, что он обязательно должен учиться в университете. А ему уже осточертела учеба, хотя он так, между делом, в школе выучил и английский, и немецкий, и по самоучителю еще и французский. Ольга Петровна, их «немка», говорила, что у него необыкновенный дар к языкам, а это встречается раз в сто лет, что он не должен «зарывать в землю свой талант». А он развесил уши.

В университете все пошло автоматически. Ему просто было скучно и пить и бегать по кино, даже спортом было заниматься лень, вот он и читал книжки. А прочитав два раза, уже помнил страницу на память, и выдающиеся способности лингвиста у него нашли лишь потому, что он все всегда помнил. Академик, когда принимал у него на четвертом курсе экзамен, восхищался. Поэтому его и заставили писать диплом по этому чертову языкознанию.

Академик хотел, чтобы Левушка непременно приходил к нему вечером по субботам. Они сидели с ним в кабинете, в креслах, а потом Люда, дочь академика, вносила чай. Он не обращал на Люду внимания: они учились в одной группе, а тут впервые заметил, что руки у нее полные, белые, терпеливые, и чай она наливает спокойно и ласково. А потом она уходила, ей были скучны их разговоры. Или бывало так: Люда садилась в кресло и, не вслушиваясь в их беседу, молча улыбалась, тогда уходил академик. Люда с Девушкой ни о чем не говорили, но им обоим было хорошо. Левушка защитил с отличием диплом, и о дипломе заговорили, как о готовой кандидатской диссертации, академик взял его к себе в аспиранты. Тут само собой и определилось, что Люда и Левушка должны пожениться.

... Как бы обрадовались Цыпульский, Грошев и их компания, если б он ушел из института!... Но ведь у него, Левушки, есть свой долг перед аспирантами, перед покойным тестем, перед отделом, наконец, перед директором. Надо драться. И на ученом совете он, конечно, Цыпульскому приварит.

Если бы сразу же после университета он уехал учительствовать в свои места! Прекрасные часы в школе, а потом - вольный казак. Идешь на охоту, гуляешь по лесу, копаешься в огороде. И так каждый день. Только смог бы он так прожить? Нет, наверное. Его тянуло бы в город, в Москву. Он думал бы, что потерял весь мир, диссертацию, славу. Надо было решиться на все еще раньше, когда он встретился с Тамарой.

... Он возвращался с зимних каникул. Ночной костромской поезд был полон студентов. В вагоне пахло творогом, домашними пирогами: ехали сытые, отъевшиеся, отогревшиеся возле материнского плеча. Качало, Левушка держал на коленях портфель с банкой меда. Хотелось спать. Он все время пытался пристроиться на портфеле, на сложенных руках, но портфель сползал. И тогда, одурев от усталости, в тяжелой полудремоте он уронил голову на плечо сидящей рядом молодой женщины. Она осторожно высвободила свое плечо раз, потом другой, а на третий смирилась. Перед самой Москвой Левушка проснулся, спутница держала его портфель на своих коленях. Левушка покраснел. Не дав выговорить ему слова, женщина сказала мягко, но твердо; «Ничего страшного. Я все равно не спала».

Левушка встал и двинулся к выходу, но, повернувшись, встретил взгляд, недоуменный и грустный. Женщина подняла с полу огромную дорожную сумку, с трудом подняла ее. «Давайте помогу», - протиснулся к ней Левушка. «Спасибо, я привыкла». «Нет, нет, это я должен нести, - говорил Левушка, сразу взмокнув от робости и застенчивости, - вы всю ночь держали мой портфель. Позвольте мне». «Хорошо, возьмите», - сказала женщина, обеими руками передавая Левушке сумку.

Левушка чуть не рухнул под тяжестью поклажи. Женщина слабо улыбнулась: «Деревенские гостинцы...»

Левушка стал бывать у Тамары, узнал ее историю. В прошлом году она потеряла мужа, летчика ГВФ, погибшего в автомобильной катастрофе. Он был из деревни под Костромой, а она москвичка, приехавшая по распределению преподавать английский. Они поженились, и у них родились двое близнецов - мальчик и девочка. После смерти мужа она переехала в Москву, к матери-пенсионерке, и стала работать стюардессой на международной линии: там больше платят, есть сверхурочные и полетные, а ей надо поднимать близнецов. В Кострому, к родителям мужа, она ездила на день его гибели.

Когда Тамара находилась в рейсе, Левушка возился с детьми, Славой и Олей, пил чай с Ниной Васильевной, матерью Тамары. Иногда он ездил встречать Тамару в аэропорт. У аэровокзала она прощалась с экипажем - пилотом, комкором, а Левушка терпеливо ждал. Он не ревновал ее, потому что не думал о ней иначе как... Он просто не думал о ней никак, а только любил бывать у нее в доме, цацкать ее малышей, пить чай на кухне и ездить с ней вместе из аэропорта в автобусе. Но он очень часто бывал у нее, и это уже стало отражаться на учебе.

Один раз Тамара взяла его с собою в рейс в Ташкент. Их бригада была в простое, и стюардесс на несколько дней перевели на внутренние рейсы. Девушкам в самолете Тамара сказала, что он ее родственник. Они пробыли в Ташкенте полтора дня. На большом рынке, называемом Алайским базаром, ели шашлыки и маринованную корейскую капусту. Какой прозрачный воздух был тогда в Ташкенте, какое синее небо!

Остановились в аэропортовской гостинице. Они поужинали, и уже перед сном Тамара пришла в номер к Левушке пить чай. Кто знал, что произойдет банальнейшая история: на этаже перегорят пробки? В темноте, принимая от Тамары стакан чая, Левушка коснулся ее руки...

Мягкая ташкентская ночь дышала в распахнутое окно. Раздавались редкие шаги прохожих, изредка с аэродрома доносился оглушительный рев взлетающих самолетов. Он лежал рядом с Тамарой и тихонько, шепотом - упаси боже, не услышали бы в коридоре - рассказывал ей о своем хуторе, о шумерских языках и о многом другом... Была ли еще на свете женщина, которая могла так выслушивать его фантазии? Почему никто, ни Люда, ни друзья, не воспринимал всерьез его разговоры о родном хуторе, о том, как будет он писать там книги? Ведь когда он, Левушка, рассказывал об этом, он уже жил там, вдыхал прохладный и живительный воздух деревенского утра.

Всю зиму он был счастлив. Сразу же после университета он приезжал к ней, учил Славку и Олечку английскому, чистил картошку, помогал Тамаре выкручивать белье после стирки. Разве ему стало скучно? Просто знакомый парень с факультета, который только что закончил университет, уже через год защитил диссертацию. Он позавидовал этому парню? Нет. Но ему, Левушке, внезапно показалось, что зиму он потратил зря. Какой шаг он сделал к бессмертию? Не зарывает ли он в землю свой «талант», не растрачивает ли себя на приятную возню с детьми, на разговоры с Тамарой? За скобками своих рассуждений по молодости он оставил то, что был счастлив. И он сделал решительный шаг: не пришел встречать Тамару к парижскому рейсу. Не приходил день, два. Потом в общежитии раздался телефонный звонок. «Тебя спрашивает женский голос». Он подошел к телефону, страшась объяснений: «Алло, я слушаю». На другом конце провода кто-то внимательно вслушивался, узнавая его голос. Потом тихо и спокойно положил трубку. Через два года по знакомому номеру уже никто не отвечал. В справочной службе Москвы женщины с фамилией Тамары тоже не значилось. Уехала? Вышла замуж?

До сих пор в ушах у Левушки эти тихие, спокойные гудки отбоя в телефонном аппарате.

... За стеклянными стенами аэровокзала светает. День намечается хмурый, серый, но низко на горизонте уже светлеет - прорезываются солнце. Вокруг полюднело. По всему залу от входных дверей тянет морозцем. Это время, стоящее на переломе, - любимейшее у Левушки. В кассах сдают смены. Уборщицы перегоняют пассажиров с места на место, все двигается, прихорашивается, наступает день, а с ним у заждавшихся людей возникают надежды скоро улететь.

Оправившись от появления лже-Люды, медленным шагом Левушка пускается в большой обход.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.