- Бандиты и есть. Ковров-то, раненый, - из начинающих, а второй - то, что в старых романах называют беглый каторжник.
В дверь неслышно вошел Нефедов.
- Так я и чувствовал, - ошеломленно прошептал Петька, но подбородок его уже заносчиво полз вверх. - Чего смотрите? Думаете, испугался?
Стрепетову стало смешно.
- Чего же ради тогда пришел? - подковырнул он.
Но Петька не завелся. Он вдруг стал очень серьезным и будто разом повзрослел.
- Почему пришел, - помолчав, сказал он. - Как бы вам объяснить. Когда он сегодня на меня смотрел... Нет, я не испугался. Но я понял одну вещь. Вот он меня избил, я в него выстрелил. Теперь он меня будет караулить. Мне теперь всегда с пистолетом в кармане надо. И следующий раз в ногу целить не придется... если жизнь дорога. Какая-то цепь потянулась, и на конце у нее что-то страшное. До чего я дойду! Вы не понимаете?
- Нет, я понятливый. «Ах ты, голова-голова...» Нефедов вынырнул из-за Петькиной спины, взял пистолет, играя, подкинул на ладони обойму.
- Аккуратный пистолетик, - сказал он привычно, как о зажигалке или помазке для бритья.
Петька при появлении постороннего съежился, на лоб легла тень.
- Что же мне теперь? - спросил он Стрепетова.
- Тебе-то? - отозвался Нефедов. - Придется тебе, братец, недельки две перебиться, дома не ночевать. Мы пока Ваську Хромова изловим, да и на Коврова кое-что наклевывается. Есть где ночевать?
- А... потом?
- А что потом? - удивился Нефедов.
«Мужичок-простачок!»
- Потом ничего. Знаешь, поговорка есть: закон суров. Но ведь закон-то, брат, наш, советский! Оружие ты сдал добровольно, значит, статья за хранение отпадает.
- Андрей Егорыч, а превышение пределов необходимой обороны?
- С этим пределом, Алексей Станиславович, не следует увлекаться. Путаницу иногда вокруг него устраивают. Вот был случаи: у женщины на улице сумочку вырвали, а рядом гулял ее муж с овчаркой. Ученая была собачка, все честь по чести. Женщина в крик, вор бежать, собака рвется следом. И что вы думаете? Хозяин ее привязал к забору, а сам заместо собаки ударился вора ловить. Ну и не догнал, конечно. Его потом спрашивают: что же вы собаку не спустили? «Да она, - говорит, - покусать могла сильно, а я потом отвечай!»
- Одно дело - собака, другое - пистолет.
- Погодите, погодите. Если б он стрелял до того, как часы снимали, было бы превышение? Нет. А раз потом, значит, уже превышение?
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.