Юс, сторож дровяных окладов у сельца Кипа, лежащего на берегу реки Малет, закусив так плотно, что стало давить под ложечкой, в хорошем расположении духа сидел у синей воды, курил и думал, что, тратя каждый день на еду тридцать копеек, сможет носить каждую субботу в сберегательную кассу ровно три рубля, которые, если относиться к этому делу внимательно и любовно, дадут через десять лет сумму в тысячу пятьсот рублей. Юс отведет душу, вознаградив жадное тело за лишения прошлого роскошным пиршеством с женщинами, вином, сигарами, песнями и цветами, а на остальные купит трактир и женится. Вот он, победитель жизни, богатый трактирщик Юс, идет в праздник с женой по улице... Все снимают шапки... Бьют барабаны...

Юс, размечтавшись, встал; ему не сиделось более; он хотел еще раз взглянуть на главную улицу Кипы, где будет стоять трактир.

На улице, где куры полоскались в пыли и в предвечернем солнце рдели оконные стекла, ни души не было, только слепой Дей Канет сидел, как всегда, на лавочке у цветочного палисада дяди Эноха. Дей был человеком лет сорока, с красивым, бледным (благодаря слепоте), неживым лицом. Нищий, но опрятный костюм Дея не производил жалкого впечатления - в спокойной позе и закрытых глазах слепого было нечто решительное.

Дей Канет жил в Кипах около месяца. Никто не знал, откуда он пришел, и сам он никому не сказал об этом. И ничего никому не сказал о себе - совсем.

Услышав шаги, слепой повернул голову. Юс любил подразнить Дея: слепой был ненавистен ему. Как-то раз у дяди Эноха сторож в присутствии Дея распространялся о «равных проходимцах, желающих сесть на шею людям трудящимся и почтенным»; Энох покраснел, а Дей спокойно заметил: «Я рад, что совсем не вижу более злых людей».

- Так как же, - оказал Юс умильным тоном, присаживаясь на скамейку Дея, - вы вышли полюбоваться прекрасной погодой?

- Да, - помолчав, мягко сказал Дей.

- Погода удивительная. Как горы ясно видны! Кажется, рукой достанешь.

- Да, - согласился Дей, - да!

Юс помолчал. Глаза его весело блестели; он оживился, он чувствовал даже некоторую благодарность к Дею за бесплатное развлечение.

- Как неприятно все-таки, я думаю, ослепнуть, - продолжал он, стараясь не рассмеяться и говоря деланно соболезнующим тоном. - Большое, большое, я думаю, страдание: ничего не видеть. Я вот, например, газету могу читать в трех шагах от себя. Честное слово. Ах, какая кошечка хорошенькая пробежала! Как вы думаете, Канет, отчего в этих горах всегда лежит снег?

- Там холодно, - сказал Дей.

- Так, так... А почему он кажется синим?

Дей не ответил. Ему начинала надоедать эта игра в «кошку и мышку».

«Ладно, молчи, - подумал Юс, - я вот сейчас проколю тебя».

- Вы видите что-нибудь? - опросил он.

- Не думаю, - сказал, улыбнувшись, Дей, - да, едва ли я вижу что-нибудь теперь.

- Ах, какая жалость! - вздохнул Юс. - Жаль, что через несколько лет вы не увидите моего прекрасного трактира. Да, да! Впрочем, едва ли вы видели вообще что-нибудь, даже пока не ослепли.

От собственного своего раздражения, не получившего отпора, Юс впал в угрюмость и замолчал. Набив трубку и задымив, он покосился на Дея, сидевшего с лицом, подставленным солнцу. Прошла минута, другая, вдруг Дей сказал:

- Однажды я играл в столичном королевском театре.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.