Говоря откровенно

Вообще пишут они все очень много. Игорь Толстое, например, составлял на этой неделе и справку о металлоломе, и о производительности труда, и о работе с молодыми специалистами. А чего стоит такое: «Данные по секретарям комсомольских организаций предприятий». По возрасту: моложе 26 лет - 11 человек, или 22,8 процента. Старше 26 лет - 18 человек, или 37,6 процента. По образованию: высшее - 11 человек, или 22,8 процента. Среднетехническое - 20 человек, или 40,8 процента. По партийности... И среди них женщин - 28 человек, или 57 процентов. И так далее и тому подобное...

Игорь мне говорил, что весь день высчитывал он эти данные на счетах, как бухгалтер!

Я тоже иду, а воскресенье в райком.

Улицы вокруг Большого завода тихи. Они усыпаны листьями и похожи на аллеи. В аллеях стоят пятиэтажные элегантные дома с балкончиками, тоже усыпанными листьями. То осень сдувает их с деревьев, вытянув губы...

А утром что тут делается!

Утром по гудку (а по правде, и не гудок это, а органный торжественный гуд) идет нацеленная на двери проходных, в несогласном колыхании спин, в топоте и говоре (они не слышны в гудке), плотнея и кучась, огромная толпа - десятки тысяч душ. И нет в те протяжные, набатно гудящие минуты зрелища горделивее и всесильнее этого: Большой завод идет в смену.

Есть, конечно, в районе и другие заводы, и тресты, и СМУ. Но Большой завод - его краса и гордость, его слава, его торжественная и прекрасная эмблема. И не только одного района, но и всего города.

И за всю молодежь этого громадного района в ответе Леня Дубин, румяный, похожий на подростка.

Уже две недели я приставлена к нему заданием редакции и рекомендацией товарищей из обкома. Мы часто говорим на разные темы, но рассуждает он как-то странно: никогда ни в чем не усомнится. Показывал Дворец культуры, который построили в прошлом году. Красивый, массивный, со множеством колонн - и по фасаду, и в фойе, и по лестницам.

- Колонны-то ведь нынче отошли. - замечаю я.

- Колонны нужны, - отвечает он. - А то потолок обвалится.

Я гляжу на него, не смеется ли. Нет, не смеется, смотрит строго.

А он, инженер-строитель, прежде проектировал новые корпуса.

Помня завет Игоря Толстова, я не задавала ему вопросов ОТ СЕБЯ. А лишь те, которые носились в воздухе, над которыми бились и на которые порой не могли найти ответ секретари комитетов комсомола, с кем пришлось мне столкнуться.

Взять хотя бы скептиков. Откуда они в комсомоле берутся!

- Всякое бывает, - замечает Леня Дубин. И чувствуется, что для него эта проблема - абстрактная какая-то.

- Леня - очень хороший парень, добрый, честный, самоотверженный, вы сами видели, как он работает! Но беда его в том, что он мало думает, не осмысливает бытие, так сказать. Да и трудно ему это! Вот вы хронометрировали его рабочий день. Скажите, разве при такой круговерти есть время для думания! И это, пожалуй, самое страшное в нашей работе. Отсюда все беды.

Так говорит мне Антон Федосеев, секретарь комитета комсомола Большого завода.

- Отчеты, писанина, заседания - на девять десятых ненужные, абсурдные, чиновничьи... И так изо дня в день. Отдышаться, оглянуться некогда. Когда меня избрали в завком, я в первую же неделю похудел на шесть кило - ни есть, ни пить не мог: узнал, что я член двадцати семи комиссий! И бытовой, и по набору в школы рабочей молодежи, и допризывников, и охраны зеленого друга, и ДОСААФ... А Леня Дубин, между прочим, и того больше...

А возьмите проблему трудоустройства! Мне второй секретарь обкома Виктор Карпочев как-то сказал, что с июня по октябрь он, будучи еще секретарем райкома, лично трудоустроил четыреста человек! И инструкторы ведь тоже устраивали кого-то! Райком превращается прямо в биржу труда. С одной стороны, никуда от этого не денешься. А с другой - какая прорва рабочего времени на это уходит! И может, целесообразней создать при райкомах комсомола отдел, который специально занимался бы трудоустройством!