Если кому-нибудь придет в голову собрать тривиальные мысли нашего века, он непременно должен записать такую: «Легче сделать заново открытие, чем убедиться, что оно не было сделано раньше». Она кочует из статьи в статью и, можно сказать, навязла на зубах. А между тем мысль эта не так уж стара, во всяком случае, на русском языке известна лет десять и высказана Джоном Берналом в книге «Наука в истории общества». Насколько же остро должна встать проблема научной информации, насколько часто надо было о ней писать и говорить, чтобы всего за десять лет глубокое суждение сделать ходячим афоризмом!... Может быть, к важнейшим событиям отечественной науки второй половины двадцатого столетия отнесут создание в Москве Всесоюзного института научной и технической информации (ВИНИТИ). Это рассказ о его работе. Больше половины книг, хранящихся в Ленинской библиотеке, не было никогда востребовано ни одним читателем. (Факт). Поток научной и технической информации в наши дни огромен. А без ознакомления с тем, что сделано в мире, немыслимо сейчас развитие любой национальной науки. Но представим себя на месте химика, которому надо прочитать все статьи, вышедшие за год. Для этого ему надо знать тридцать языков (что маловероятно) и читать четыре статьи в час (что совсем уж неправдоподобно). Но даже если бы такой идеальный химик существовал, то на чтение у него ушло бы... семнадцать лет. Не комментирую факт, вынесенный в эпиграф. Десять миллионов книг, в которые вложен труд десятков миллионов людей, на которые в общей сложности затрачены сотни миллионов лет и которые остались непрочитанными, - эта цифра говорит сама за себя. Лет через десять - пятнадцать поток информации удвоится. И уже некоторые ученые в отчаянии предлагают сократить число научных статей, оставляя только наиболее важные. Но где найдется тот смельчак, тот арбитр, который определит, что незначительная на первый взгляд работа покажется такой же и десять лет спустя? Поспешное судейство в науке - вещь сомнительная. Нет, по-видимому, с научной информацией надо «расправляться» другим методом - в том или ином виде, но ее надо читать. В день, когда я был в ВИНИТИ, сюда пришло 562 журнала из 31 страны. После оформления они поступают в соответствующие секторы - в зависимости от группы языка. Я зашел в один из них - восточный, где познакомился с заведующей Софьей Никитичной Ситнюк. Толстые тома справочников, рубрикаторов загромождают ее стол. По рубрикатору можно определить, в какой отдел должна быть направлена статья. Но должна ли? Это тоже вопрос. Листаю японские журналы. Среди строгих страниц, заполненных сплошными рядами формул, встречаются вдруг веселые карикатуры или, скажем, цветная фотография ангорского кота - иллюстрация к очень научной статье (типа тех, что печатают у нас в трудах АН СССР) об анилиновых красках. В этом есть что-то привлекательное: составители журнала не боятся показаться несерьезными, что же касается ученых - они оценят юмор. Но в научных журналах - что тоже непривычно для нас - есть статьи откровенно рекламного свойства. Есть и просто малоинтересные информации. Из всего этого надо выбрать самое существенное, что нужно нашей науке и нашим ученым. Отбор как раз и происходит в языковом секторе. Опыт? Пожалуй. Софья Никитична по образованию филолог, свободно оперирует научными терминами, она, как и ее коллеги, знакома с последними достижениями в области физики, химии, биологии. Недаром же каждый из филологов в ВИНИТИ специализируется по какой-либо научной дисциплине. Когда же ему трудно решить вопрос о целесообразности перевода статьи, он прибегает к помощи специалиста. После языкового сектора фотокопии статей попадают в отделы, здесь осуществляется их реферирование и комплектование реферативного журнала. Если работа очень важная, она выпускается в виде экспресс-информации. И, наконец, в ВИНИТИ существует сверхоперативная служба. Нетрудно представить ученого, крупного специалиста в своей области, которому не надо читать ни самой статьи, ни ее реферата, а только знать, что такая статья вышла. По заглавию он определит суть ее. Для таких вот эрудитов выпускается сигнальная информация. В мире сейчас издается 50 тысяч научно-технических журналов в год, выходит два с половиной миллиона статей. Если считать, что большая их часть посвящена проблемам гуманитарных наук и социологии, то на долю техники приходится МИЛЛИОН материалов. И почти весь этот миллион проходит через ВИНИТИ. Иначе говоря, все наиболее значительное, что создает человечество и о чем оно оповещает мир, - все это сосредоточивается во Всесоюзном институте информации. Выпускается всего 160 тетрадей («Химия», «Физика», «Биология» и т. д.). Название «Реферативный журнал» (РЖ) относится к ним ко всем. Именно журнал, а не журналы, ибо к построению общей картины мира сопричастны все области знаний, и сейчас трудно определить границу, где, скажем, начинается биология и кончается математика. Поэтому один и тот же реферат можно встретить в разных выпусках РЖ - в «Географии», «Биологии», «Физике»... Насколько же всеобъемлющ наш РЖ? Вот свидетельство одного американского журналиста: «Американские ученые узнают о новых успехах в своей области, достигнутых американцами, из русских реферативных журналов». Добавить к этому нечего. «Через тридцать - сорок лет вся земля покроется библиотеками». (Из разговора с зам. директора ВИНИТИ, кандидатом технических наук Ю. Н. Сорокиным). До сих пор мы об этом не говорили, но читатель догадывается, что обработка столь колоссального потока информации невозможна без кибернетики. Сейчас повсеместно ведутся споры: что может машина? Выбрать маршрут по городу - да, написать роман - нет, утверждают одни. Другие возражают: это так, но речь идет о тех машинах, о тех возможностях, которыми располагает машина или даже в состоянии предвидеть ее конструктор сегодня. Отголоски этих споров я слышал в ВИНИТИ. Осторожное мнение (назовем так наиболее пока реальный взгляд на вещи) сводится к тому, что научить машину составлять аннотации можно, реферировать - нет. В самом деле, реферирование - не только краткий пересказ статьи, это акцентирование внимания на главном в ней, в какой-то мере оценка ее, короче говоря, работа творческая. Чтобы ее сделала машина, в блок ее «памяти» надо заложить программу творческого труда, то есть создать модель человеческого мозга. Увы, пока такого сделать мы не можем, хотя работы в этом направлении ведутся, в том числе и в ВИНИТИ. Возможности нынешней кибернетики - для информационной работы - пока более чем скромны. Составлять аннотации машины пока не могут, перевод с языка на язык им еще не доверяют (имеющиеся переводы настолько слабы, что легче сделать их заново, чем отредактировать). Да и о чем толковать, если машины только вот-вот научились читать! Впрочем, и это уже много. Я говорю об «автомате Аврух», созданном в ВИНИТИ. Называю его так, как услышал первый раз. «Обязательно посмотрите», - говорили мне сначала заместитель директора, потом в отделах института. «АВРУХ», - мучился я, расшифровывая странное название. Ассоциативное вычислительно-решающее устройство... Или нет: анализатор, вычислитель... Впрочем, при любых вариантах код последней буквы расшифровке не поддавался. Наконец я отказался от бесполезных попыток. И правильно сделал. Аврух оказалась вовсе не машина, а женщина. Мириам Львовна Аврух, энергичный начальник отдела читающих устройств лаборатории электромоделирования. Мириам Львовна и познакомила меня со своим детищем. В небольшой комнате стоят четыре металлических шкафа. У каждого - свое название: блок электрооптических преобразований, осциллографы, блок анализа и блок дешифровки. От автомата идут кабели в подвал института. Там - электронно-вычислительная машина «УРАЛ-4». Мириам Львовна открыла двери первого шкафа. В несколько таинственном сумраке я увидел синий световой луч. Он был направлен на стопку бумаги с машинописным текстом. Луч медленно скользил по напечатанным строчкам, как бы осторожно ощупывая и «узнавая» буквы. Строчка пройдена - луч переходит к другой. На одном осциллографе по мере «чтения» букв машиной возникали яркие их изображения, на другом - более блеклые. Это контроль, то есть то, что принимается «блоком анализа». Дальше буквы зашифровываются и передаются в запоминающее устройство ЭВМ. Подобные читающие автоматы разрабатываются сейчас во всем мире. Совсем недавно промелькнуло сообщение: «В США начался выпуск машин, опознающих напечатанные или написанные от руки цифры и пять букв алфавита». «Автомат Аврух» узнает все буквы алфавита, и русского и латинского, то есть может читать текст на русском и английском языках, правда, только напечатанный, да и то не на всех видах машинок. Зачем же учат автоматы «читать»? Мне бы хотелось вернуть читателя к эпиграфу раздела, высказанному, конечно, не как прогноз, а как предостережение. Сравните его с первым эпиграфом. Противоречие! С одной стороны, неразрезанные, так сказать, книги, с другой - строительство помещений для их хранения. Нестор будущих времен, несомненно, подметит этот парадокс как очень характерный для века бурно развивающейся науки и гигантского роста информации о ней. ВИНИТИ как раз и пытается разрешить его. В первом разделе статьи мы говорили о «золотом ключе» к кладам научных знаний - «Реферативном журнале». Придать же кладу свойства действительной драгоценности, то есть сосредоточить огромную ценность (знания) в малом объеме, как раз и помогут ЭВМ. В блоках памяти кибернетических машин будут записаны и огромные фолианты трудов институтов и тонкие тетрадочки с патентами, монографии маститых ученых и статьи молодых аспирантов. Отпадет нужда не только в грандиозных книгохранилищах, по и облегчится сам поиск нужной информации: сигнал, поданный в машину, в долю секунды извлечет из нее необходимые сведения. Но... И здесь мы снова вернемся к «автомату Аврух»...

- В современном кибернетическом устройстве, - говорит Мириам Львовна, - информация вводится в виде двоичного кода: «пусто - не пусто», «есть дырка на перфокарте - нет». Предположим, в ВИНИТИ по одной отрасли знаний поступает 200 тысяч документов, предположим, в каждом из них четыре тысячи знаков. Итого 800 миллионов. При условии, что на одной перфокарте 80 знаков, а оператор делает за смену 200 карт, подсчитайте, сколько смен потребуется на обработку всех документов... Мириам Львовна берет карандаш и делает простой расчет.

- 50 тысяч смен! Считаем, в году триста смен. Значит, необходимо 170 операторов - и это только для одной отрасли знаний. А кроме того, что вы будете делать с десятью миллионами перфокарточек? Строить для них перфохранилище? И потому лучше научить машину «читать» текст не с пробитых картонок, а непосредственно с напечатанных страниц. Синий луч скользит по строчкам... Удивителен все же век кибернетики, удивительны эти первые прообразы будущих двойников людей, электронные Адамы! Сначала их научили сочинять музыку, ставить диагнозы и только потом грамоте. И нет ли здесь определенного расчета? И не запасается ли человек на будущее определенным козырем? Когда автоматы станут такими, какими их видят сейчас писатели-фантасты, когда придет время интеллектуального общения между ними и людьми, их всегда можно будет поставить на место: «Милые, того, не задирайте носа. Читать-то вы когда научились - забыли уже?» «Информатор - это специалист в какой-либо отрасли науки или практической деятельности, занимающийся преимущественно научно-информационной деятельностью...» (Из статьи А. И. Михайлова, А. И. Черного. Р. С. Гиляревского «Информатика - новое название теории научной информации»). «Вы думаете, этот человек мало сделал? Да он повысил общий уровень!» (Иная трактовка одного из афоризмов Станислава Ежи Леца). Родился новый вид деятельности - научно-информационная. Я разговариваю с директором ВИНИТИ, профессором Александром Ивановичем Михайловым.

- Мир - по мере его постижения-не становится более простым. Уже в прошлом веке стал немыслим тип ученого-энциклопедиста, такого, как Ломоносов, Паскаль, Леонардо. Затем произошли следующая дифференциация: ученый-теоретик и ученый-экспериментатор, то есть одна сфера знаний не только уже полностью насыщала трудом всю жизнь ученого, но и внутри этой сферы требовалось разделение труда: так сложна стала теория и труден эксперимент. Теперь внутри все той же одной сферы произошло новое деление. Появился ученый-информатор. С одним из них я познакомился - Юрием Владимировичем Медведковым. На вид ему лет тридцать пять, пышная копна волос, внимательные глаза за толстыми стеклами очков. Когда разговаривает, неожиданно вскидывает на собеседника взгляд. Он свободно владеет тремя языками. О нем говорят как об одном из наиболее талантливых молодых ученых института. По профессии географ, главный редактор серии РЖ - «География». Рабочий день Юрия Владимировича начинается с просмотра статей, которые направлены ему на реферирование. В виде исключения присутствую при этом и я. В отделе, как и во всем институте, время с девяти до двенадцати - святое, никто ни к кому не ходит, никто ни с кем не разговаривает, стараются меньше звонить. Три часа - за это время надо подумать над содержанием статей, решить, насколько они важны, то есть заслуживают ли реферата или просто аннотации, составить самому реферат, короче говоря, идет творческая работа, а творчество не терпит суеты. Из стопки фотокопий Юрий Владимирович вынимает наугад первую статью. «Рост населения мира и продовольственные ресурсы».

- Не очень удачный пример, - огорченно говорит он. - Тема настолько избита, да и автор не очень авторитетен (им оказался американский аспирант из Детройта), что вряд ли об этой статье следует писать подробно... Впрочем, нет, приговор, кажется, поспешный. Вот графики. Это что-то новое в исследовании проблемы. Пожалуй, они могут заинтересовать наших ученых. Следующая... Любопытно! «Теоретическая схема возникновения поляризации», Франция. Поляризация - неравномерность расселения жителей, - поясняет Юрий Владимирович, но в следующую минуту, увлекшись статьей, кажется, забывает о моем присутствии.

- Так... так... любопытно! По-моему, первая серьезная разработка во Франции на эту тему. Дальше идет доклад какого-то бельгийского ученого - «Перенаселенный мир», который безжалостно откладывается в сторону. В докладе только факты, ну а фактами на этот счет мир действительно «перенаселен». Затем перед ним ложится японское «Исследование по урбанизации», материалы конгресса географов-экономистов и фотокопия оглавления книги, которая заставит Медведкова удовлетворенно заметить: «Улов» сегодня хороший». Это монография Л. Бунге «Теоретическая география», которая вот-вот должна выйти в нашем издательстве. После обеда Юрий Владимирович беседует с референтами (в институте, кстати, более 20 тысяч внештатных сотрудников), которым передает часть статей, просматривает журналы, поступающие в ВИНИТИ, помогает лингвистам отобрать из них нужные статьи.

- Погодите! - скажет читатель. - Вы рассказали о рабочем дне информатора, а речь шла об ученом-информаторе. Да и может ли такое понятие вообще существовать? Теоретик, экспериментатор - это понятно, это активная научная деятельность. А информатор? Речь-то идет всего о ретрансляции идей... Замечание правильное, и, если бы мы остановились на том, что рассказано, оно было бы и справедливым. Рассказано же и в самом деле об очень будничном, можно сказать, о повседневном труде сотрудника ВИНИТИ. Но, как и в каждом институте, как в каждой области знаний есть просто «сотрудники», а есть люди, способные обобщать, анализировать привычный строй вещей, так есть они и в деятельности, названной научно-информационной. Медведков окончил Институт международных отношений, факультет страноведения, потом поступил в аспирантуру. Специальность у него сугубо гуманитарная, но географ увлекся математикой... С этого все и началось. Математическая география - возможно ли это? Оказывается, да. Оказывается, расселение людей, их плотность и даже возникновение городов «послушны числам, как заход», как писал поэт и математик Велемир Хлебников, или, во всяком случае, подчинены какой-то закономерности. Сам Юрий Владимирович вывел новую формулу (именно формулу) уменьшения плотности населения от центра к окраинам города. Если подставить в нее числа, то получится, что в самом центре плотность наименьшая. Это действительно так. В центре работают, но не живут. Лет двадцать назад все эти расчеты сочли бы мистикой. Новое направление науки не рождается в голове одного, пусть самого гениального ученого. Больше того, оно возникает сразу в нескольких странах. Отец кибернетики Винер находил зачатки своей теории у Колмогорова. У нас приверженцами математической географии стали известные ученые Ю. Г. Саушкин, В. Л. Гуревич, в США - Л. Бунге (о котором мы уже упоминали), в Англии - Хаггет. Но, как и каждое новое направление, оно приходит на смену чему-то, а это «что-то» не мертвые догмы, как принято говорить, а сильная еще теория, это люди, защищающие ее. И защита иной раз бывает непроницаема. Бунге, например, очень интересный ученый, так и не смог издать свою книгу в Америке. Она вышла в Швеции. Трудно с математической точностью (иногда и математика бывает бессильна!) разграничить, что сделано Медведковым-географом и Медведковым-информатором для утверждения нового течения. Однако несомненно: и та и другая деятельность принадлежит ученому. Медведков-географ издал две книги по специальной теории культурного ландшафта, был одним из организаторов первой в стране школы географов-математиков в Казани, сейчас выступает с лекциями в МГУ. Медведков-информатор из колоссального потока литературы выделил то новое, что появилось в науке о Земле, сделал это вовремя, нашел ему место среди других направлений, остановил взгляд коллег на проблематике малоизвестных отраслей знаний. В заголовок мною вынесены первые строчки из четверостишия Вильяма Блейка, обращенные к поэту («В одно мгновенье видеть вечность, огромный мир - в зерне песка...»). Но то же можно сказать об информаторе. Что, как не песчинка, капля воды, одна статья в океане информации? И что, как не целый мир, та сфера знаний, которую она представляет, - мир со своими радостями открытий, драмами идей, конфликтами парадоксальных фактов? Увидеть этот мир как раз и должен информатор. Может быть, здесь мы подойдем к определению, что же такое ученый-информатор? Человек неконсервативных взглядов, обладающий широкой эрудицией, чутко воспринимающий все то, что появляется в науке... Стоп! Дальше пусть продолжит директор ВИНИТИ профессор Александр Иванович Михайлов:

- Ученый - это не специальность. Ученый - это деятельность. Может быть ученый-инженер, ученый-конструктор. Все зависит от того, насколько важна, насколько значима работа, которая при этом выполняется. Научно-информационная же деятельность - одна из важнейших в наше время.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.