Она качает головой и поворачивается к окну. В темном квадрате стекла я вижу ее расстроенное лицо, и мне становится не по себе. Как незадачливо складывается у Веры жизнь! Хорошая девушка, способная, умная, а вот теряет годы на канцелярской работе, где совсем не требуется университетского образования: учитывает расходы на карандаши и чернила, оформляет командировки и разные счета. Разве это то, к чему она себя готовила?!.

На факультете Верочка считалась одной из самых активных.

Начиная со второго курса ее ежегодно избирали в комсомольское бюро, загружали всевозможными общественными поручениями. Студенты, преподаватели, лаборанты и секретарши в деканате ласково называли ее Верочкой. Не Верой, а именно Верочкой. Она могла по - особенному подойти к любому человеку. Не потому ли, бывало, если нужно навестить больного, посылали Веру; требовалось выбрать кому - то подарок, доверяли тоже ей.

Никто, кроме нее, не мог убедительно поговорить с деканом о переносе экзамена с одного дня на другой. Бывало, соберется у канцелярии группа и ждет, когда появится профессор. Декан выйдет, окинет взглядом ребят и, поняв, зачем пришли, нахмурится.

- Александр Иванович, трудно... - скажет Верочка.

- Понимаю, - буркнет профессор.

- Мы же хотим лучше подготовиться!

- У вас было время.

- Но вот не вышло. Разве мы виноваты, что материал так тяжело поддается? Ведь вы тоже хотите, чтоб мы хорошо сдали, так помогите нам...

Профессор слушает, возражает и, в конце концов, соглашается.

Училась Верочка хорошо, причем достигала этого без особого напряжения. Ей одинаково легко давались и древние языки и произведения русских классиков. Она любила посещать музеи, картинные галереи, выставки. У нее, несомненно, был талант к прекрасному, и недаром девочки делились с ней впечатлениями от оперы или симфонии, прослушанной накануне.

В комсомольском бюро она вела учебный сектор. И это было немного странно. Ей бы самодеятельностью заниматься, драматические и хоровые кружки организовывать, а она целыми днями бегала по группам, расспрашивала старост и комсоргов о том, как прошел очередной коллоквиум, сколько страниц осталось сдавать домашнего чтения по иностранному языку, и прочее, и прочее. Говорили, правда, что на первом заседании бюро она робко попросила работу по душе, но секретарь решил оставить за ней учебные дела, сказав для вескости, что не всегда наши желания сходятся с требованиями жизни и надо уметь их укрощать. В то время подобная формула повторялась многими комсомольскими работниками, и не удивительно, что Верочка быстро усвоила ее. На бюро с ней частенько спорили, и иногда дело просто доходило до ругани. У Верочки была слабость находить оправдание проступкам других, проявлять, как она говорила, чуткость. Первое время нас это злило. Порой при разборе какого - нибудь дела страсти так разгорались, что думалось, Верочке не избежать выговора. Но поглядит, бывало, один из ораторов в ее растроганные глаза, на пылающие щеки и махнет рукой, бросив сухо: «Давайте голосовать, ребята! Ведь не убедишь: Верочка есть Верочка!»

На четвертом курсе стали Веру часто видеть в обществе двух студентов - Коли Свиридова и Сергея Романова. Ребята эти были разные. Коля хорошо знал искусство, разбирался в литературе, но был молчалив и даже несколько замкнут. Он приехал в университет из Вологодской области, где родители его работали в колхозе. Достатки их, видимо, были невелики: три года подряд Коля «форсил» в одних и тех же полушерстяных в полоску брюках, а вместо пиджака надевал лыжную куртку.

Сергей был сыном известного артиста. Он умел с пафосом читать Маяковского, Блока и носил модные пиджаки с разрезом. В драматическом кружке играл всегда главные роли и любил выступать на диспутах о дружбе и товариществе. Коля на таких диспутах обычно молчал и только слушал других.

Вначале нам казалось, Верочка неравнодушна к Николаю, а Сергей тут ни при чем. Потом, наоборот, все решили: ей нравится Сергей, а Коля тут просто так. Через некоторое время делались новые догадки, пока наконец мы не махнули рукой. В самом деле, сколько можно заниматься этим?

В дни экзаменов Верочку чаще видели с Сергеем. Все отлично понимали, в чем тут дело: учился Сергей неважно, много пропускал. Надо было наверстывать упущенное, и кто же, как не Вера, с ее чуткостью, мог помочь! И надо сказать, помогала она добросовестно, затрачивая на это уйму времени. В результате Сергей прилично сдавал экзамены.

Так шли месяцы, годы. И вот наступила последняя университетская весна. Ну кто из нас не запомнил ее! Кого не будоражила она тайными надеждами, близким ощущением новой жизни, в которой не будет экзаменов, зачетов, курсовых проектов - всего того, что наполняло наше существование в течение пяти лет, что, казалось, уже надоело и вместе с тем было так дорого нам!

В ту весну неожиданно загрустил Николай. Его все реже и реже встречали в компании Верочки. Но почти никто не обратил на это внимания: пора была горячая, дни и ночи не смолкали голоса у географических карт, студенты изучали дальние маршруты, готовились в путь.

Пришел день распределения. Коля взял путевку на Алтай, в городок, который возник там совсем недавно. Сергей тоже пожелал работать на периферии - он попросил направить его в Полтаву, где у него были родственники. А Верочка принесла в комиссию медицинскую справку. У нее оказалась тяжело больной мать, и уехать из Москвы было нельзя. Комиссия рассмотрела заявление и решила оставить девушку в Москве. В протоколе против ее фамилии появилось два слова: «Свободное распределение».

Мы успокаивали Верочку, как могли:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.