- Гандзя, Гандзюля! Посиди, голубка, дома, а я схожу в лес по грибы!

- Возьмите и меня с собой, мамуня! - говорит маленькая Гандзя, чуть не плача. - Мне одной страшно в хате!

- Ай - ай - ай! Такая большая девка выросла, хоть замуж выдавай, а ей белым днем в хате страшно! Стыдись! И как я возьму тебя в лес? Разве ты сможешь пройти через лес?

- Смогу, мамуня, смогу, не бойтесь, - говорит Гандзя, повеселев.

- Нет, нет, сиди дома! Там в лесу русалки, знаешь, такие, с зелеными косами! Они забирают маленьких девочек!

- О, я русалок не боюсь, мамуня! Мне недавно приснилась одна... Мы так славно играли! А она все смеялась... Правда, мамуня, ведь русалки смеются звонко - звонко?... Да и говорит: «Гандзя, ку-ку!» А я говорю: «Я тут!» А она говорит: «Приходи, Гандзя, в лес, там у нас такие качели, у-у, у-у!» Возьмите меня, мамунечка, возьмите, может, увидим ее! Я так бы хотела покачаться с нею!...

- Что ты такое говоришь, глупая! Посиди в хате, я запру двери, никто сюда не войдет. А я скоро вернусь, не бойся!

Мать ушла. Скрипнул деревянный засов, звякнул железный ключ. Гандзя заплакала.

- Почему мама не захотела взять меня? Я бы увидела русалку! А там в лесу так хорошо, так тихо, зелено, тепло!... Ой, эта мама! Заперла меня... а сама в лес ушла, одна!

Хата, где жила Гандзина мать, стояла на самой околице. С трех сторон подступал к ней издали густой, темный, вечно печальный лес, он неумолчно шумел, напевал какую - то таинственную песню. Странная песня! От иных ее звуков щемит на сердце; иные уносят за собой мысль в какие - то бескрайние, непроницаемые для глаза просторы, в темную бездну; иные затрагивают в душе самые глубокие и сильные струны, будят жажду жизни, энергию, стремление к неутомимому труду, к светлому будущему, а иные навевают какую - то непонятную, глубокую тоску. Гандзя родилась под шум такой песни; с тех пор, как стала различать звуки, она слышала ее чаще всего, и не диво, что песня эта зачаровала всю ее нервную натуру. Во сне и наяву, зимними вечерами, когда ревела буря и лес стонал, как тысячи раненых на поле боя, прислушивалась она к этой песне; радовалась ей весной, когда теплый ветер едва - едва шевелил влажные, еще безлистые, но уже налитые свежим соком ветки; прислушивалась к ней в жаркий летний полдень, когда не чувствуешь ветра, а между тем по вершинам ходит какой - то таинственный шепот, не то вздох, не то сонный лепет задремавших на солнцепеке деревьев. Детская фантазия день и ночь блуждала по лесу и в шорохе его находила отклик на свои крошечные, но такие важные и большие для нее радости и огорчения. И не удивительно, что лесная песня заворожила нежную, впечатлительную Гандзю. Во сне и наяву было у нее только одно на уме - лес и его тайны. Все лучшее, самое прекрасное, что запомнила она за свою коротенькую жизнь (а ей всего пять лет), все это неразрывно связано было с лесом. Ах, как охотно, с каким восторгом слушала она сказки о лесных духах, об этих и страшных и привлекательных созданиях народной фантазии, а особенно о русалках с белыми, как березовая кора, личиками и с длинными зелеными косами! Она не могла понять: почему другие дети боятся русалок! Ведь они такие красивые, такие добрые к хорошим детям, так рады поиграть с ними в лесной зелени, покачаться на длинных, тонких березовых ветвях (а Гандзя так любила качаться!) и смеются так весело, поют так чудесно! Их голоса, точно серебряные колокольчики, нередко звенели в Гандзиных снах, и она была счастлива, слушая их издалека... Но она никогда еще не видела русалок своими глазами. Как жаль, что мама не захотела сегодня взять ее с собой в лес! Сегодня она, конечно, увидела бы русалку, непременно увидела бы! Ведь недаром ей снятся русалки, вот уже сколько ночей поют они, так звонко смеются, качаются на ветках и все зовут ее к себе, в лес...

- Гандзя, ку - ку! Гандзя, ку - ку! - кричат они, маня ее к себе своими беленькими ручками. - Иди к нам, в лес! У нас так тепло, так весело, так славно! Гляди, какие у нас косы! И у тебя такая будет! Гляди, какие у нас качели!... И ты на таких будешь качаться! Y – y! У - у!... Иди, иди!...

Гандзя заплакала. Она оглядела хату. Как здесь убого, сыро, сумрачно! В углах стоят тени - страшно! Ей вспомнилась присказка, которой успокаивали ее, когда она, бывало, заплачет:

Лiзе кусiка

З - за cyciка!

Зуби зазубила,

Очi заочила.

Руки заручила.

Ноги заножила!

В сердце iй гострий ножище,

В плечах iй дубовий колище!

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.