Нам казалось вполне естественным, что он первым берется за все трудные дела. Еще бы, ведь у него такая жена!

Мы ничуть не удивились, когда во время пожара на складе Костя проскочил через огонь и стал выкатывать бочки с бензином. По нашему мнению, Любин муж обязан был сделать это первым.

И, кажется, только сегодня мы поняли, что Костя нам очень дорог. Мы поняли это, вернувшись с работы и увидев его растерянным, до нитки промокшим, как и мы, с большими, удивленными глазами и измятой запиской в руке.

«Милый Костик! - прочитали мы. - Прости, что сделала все так, а не иначе. Боялась, что не выдержу и останусь. После обеда я уеду с почтовой машиной на станцию и затем в Москву. Догонять меня не надо: машина приходит прямо к поезду, и ты все равно не успеешь. Оставаться здесь я больше не в силах. Видно, я слишком слаба, чтобы решиться похоронить себя в Сибири. Даже ради тебя не могу больше выносить такую жизнь. Жаль, что не послушалась перед отъездом маму. Она, как всегда, оказалась права. Если ты вернешься в Москву, мы можем счастливо жить вместе. Прости меня и пойми. Твоя Люба».

Мы с Лешкой стояли, опустив руки, и ничего не могли сказать. Вода капала с наших кепок и ватников, хлюпала в сапогах. Страшно хотелось раздеться и обсушиться, но почему - то это желание казалось сейчас неприличным.

В конце концов Лешка молча стал растапливать печку. А я так же молча начал стягивать с Кости мокрую шапку и куртку.

Через полчаса на печке кипел чайник и Лешка расставлял стаканы на перевернутом ящике, который служил нам столом.

За все это время было сказано только одно слово. Вытаскивая из глубины ящика банку с сахаром, Лешка уронил ее и с досадой произнес:

- А, дрянь!

И тут я неожиданно вспомнил, что вчера Люба получила толстое заказное письмо от матери.

- Костя, - спросил я, - ты, когда женился, знал, какая у нее мать?

- Знал, - ответил он. - Да ведь женился - то я не на матери... Думал, уедем, и все кончится... Вот и кончилось...

... Когда директор совхоза вошел в палатку и устроился на моей кровати, мы поняли, что он уже все знает.

Лешка с независимым видом поставил на ящик еще один стакан и стал разливать чай. А я достал банку маминого варенья, которую берег в чемодане неизвестно на какой случай.

После первого стакана Лешка мрачно проговорил:

- Надо в ее школу написать... Пусть знают!

Мне этого показалось мало, и я предложил написать в «Комсомольскую правду». Люба может пойти на работу и в другую школу. Пусть уж знают везде!

- Не надо никуда писать, - задумчиво произнес Костя.

- Это почему?

- Не надо, и все. Пусть делает, что хочет!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.