Из труб нефтеперегонных заводов, которые находились по ту сторону железной дороги, валил густой дым. Ветер нес его над домами.

Впереди меня по протоптанной в снегу тропинке шагала повивальная бабка Аника. Голову она обмотала длинным шарфом, а поверх надела шляпу.

- Конец света! Господи! Конец света! - бормотала она.

Бабка шла к речке. Она волочила за собой таз с дырявым дном. Я обогнал ее, перебрался на другую сторону железной дороги, которая была границей предместья, и, задыхаясь, остановился на берегу Дымбицы.

Всякий раз, когда я приближался к этой грязной речушке, меня охватывало странное чувство. Мне чудилось, что. Дымбица чем - то похожа на сказочную мертвую воду: такая же жирная, зеленоватая, теплая и зловонная. Летом на сожженных берегах Дымбицы не росла трава, а зимой, даже при большом морозе, таял снег. Однажды я осмелился подняться вдоль берега реки до того места, где она уходила за забор нефтеперегонного завода. Потом я обошел забор кругом, но продолжения реки не нашел. Особенно речушка пугала нас, детей, когда на дне ее лопались трубы и на поверхность всплывала нефть. Нередко она воспламенялась от искр, вылетавших из топок паровозов, и тогда огонь с шумом поднимался над рекой. Страшно было и осенью, когда на берегах Дымбицы собирались ревматические старики, верившие в чудотворные свойства мазута. Охая и кряхтя, они целыми часами сидели, погрузив ноги в черную воду.

Я отыскал удобное место, перепрыгнул на другой берег, опустил корзину на землю и принялся вырезать перочинным ножом куски земли. Берега Дымбицы были выщерблены. Люди рыли пэкурец как попало, и поэтому ямы для собирания мазута, выкопанные пэкурарами, скрывались под водой. Вот и сейчас, когда я поковырял ножом маленькую насыпь, мазут поплыл по течению, уносимый водой.

Я наполнил корзину и, испуганный тенями, смутно вырисовывавшимися сквозь густой пар, перепрыгнул на другую сторону. Чтобы успокоиться, я думал о том, что в школе опять станет тепло и что господин учитель будет рассказывать о Хорие, Клошке и Кришане и о людях с Западных гор.

- Стой, злодей, убью! - раздался у меня над ухом хриплый голос. Я чуть не свалился в речку, но кто - то схватил меня за воротник пальто и приподнял.

- Что у тебя в корзине?!

- Земля, сударь...

- Ага!... Это вы крадете у нас мазут?! «Пэкурар!» - подумал я, и дрожь охватила меня. Это был черномазый долговязый детина в лохмотьях, испачканных мазутом. Из - под лба, повязанного грязной тряпкой, на меня со злобой смотрели блестящие глаза. Пэкурар опрокинул мою корзинку и отобрал у меня нож.

- Ты чей?

- Маляра, сударь. Сын Тити Панаите, маляра...

- Если еще раз поймаю, - убью!

- Не убивайте меня, сударь! - еле слышно пролепетал я.

Пэкурар опустил меня на землю. В нескольких шагая от нас к берегу спускалась бабка Аника со своим тазом. Пэкурар бросился к ней. Я не стал ждать его возвращения, поднял корзину и побежал к школе.

Пэкурары были грозой Дымбицы. Этими страшными людьми, пропитанными мазутом, пугали детей. Учитель Тудоран рассказывал нам, что первый пэкурар обосновался на берегах Дымбицы много лет назад. Он занялся странным для местных жителей делом: собирал мазут с поверхности воды и на этом сколотил целое состояние. Ходили слухи, что он нашел клад. Потом появилось много пэкураров. Они разделили речку между собой, вырыли канавы и ямы вдоль берегов и с помощью деревянных запруд собирали мазут, который развозили в бочках по деревням Трансильвании. Занимаясь этим каторжным трудом, они мечтали о сокровище, найденном первым пэкураром.

Я вбежал в класс. Все с удивлением смотрели на меня.

- Что такое, Панаите? Что случилось? - спросил учитель.

- Пэкурар, господин учитель!... Он отобрал у меня землю. Он сказал, если поймает еще раз у Дымбицы, то убьет...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.