Пятнадцать лет проработал Карл на заводах Цейсса. Он был хорошим рабочим. Дирекция ценила его умелые руки и покорный нрав. Что ему нужно было от жизни? Немного еды? Он получал её. Немного табаку? Было и это. Более или менее сносное жилище? Он жил в одном из домиков рабочего посёлка. Карл был доволен. Забастовка, которую объявили голодающие рабочие Рура, его не касалась: он был сыт. Мимо прошла и стачка в Хемнице, вызванная тем, что в рабочих бараках прогнили полы: у Карла был прочный и опрятный домик. Всё это его не трогало.

Тщательно и любовно вытачивал он штативы для объективов, оправы для линз, корпуса для полевых биноклей и подзорных труб. Он вёл себя, прямо как ребёнок, когда замечал у кого - нибудь вещь с клеймом завода. Мог заговорить с незнакомым - с каким - нибудь туристом или просто гуляющим, если у того висел на боку бинокль.

- Разрешите?.. На одну минутку, - просил робко Карл.

Взяв бинокль или подзорную трубу, он вертел их в руках, осматривал со всех сторон и радостно улыбался - ведь в этой штуке была частица и его труда! Жена хорошо понимала его и каждый раз спрашивала:

- Уж не ты ли это выточил, Карл? И он с гордостью отвечал:

- Конечно. Кто же ещё?..

Он был молод, полон сил, спорт сделал его мускулы стальными. Его призвали, и он пошёл охотно. Однако на военной службе Карл почувствовал себя одиноким и несчастным: там не было его токарного станка... Он попал в танковую часть. Его сделали башенным стрелком. В танках он обнаружил оптические приборы с клеймом: «Цейсс. Иена». С этого времени Карл почувствовал себя в армии, как дома. Теперь он ухаживал за орудием и приборами с нежной заботливостью. Раньше он гордился своим токарным станком, а теперь - своей пушкой и её «глазом» (так он назвал оптический прибор Цейсса).

- Вы, должно быть, сами такие мастерили? - благосклонно спросил его фельдфебель. И Карл отчеканил, щёлкнув каблуками:

- Так точно, господин фельдфебель! Кто же ещё?

Он так бы и остался на военной службе хорошим рабочим, каким был там, в тылу, не окажись рядом этого смуглого молчаливого парня, механика - водителя, который много наблюдал и мало говорил. Услышав ответ Карла, водитель чуть заметно улыбнулся одними уголками рта.

- Выходит, и ты приложил руку к этому грязному делу! - сказал он, когда фельдфебель отошёл.

- Как так? - спросил Карл обиженно.

- Подумай сам, или прикажешь ещё и думать за тебя?

- Как так «ещё и думать»? - упрямо настаивал Карл.

Тогда водитель прищурился и сказал:

- Очень просто: расхлёбывать - то всё это приходится нам!...

Потом повернулся и пошёл прочь, оставив Карла погружённым в глубокое раздумье...

Вскоре между ними возникло нечто вроде дружбы. Карл испытывал чувство скрытого восхищения к своему новому товарищу, умевшему так упорно молчать и едва заметно иронически подёргивать уголками рта во время самых бурных разносов, которые им учиняло начальство. В дни наступления на Францию, на коротких привалах, когда пополнялись запасы горючего и боеприпасов, они лежали рядом на траве и пили из одной фляжки. Как - то после боя Карл похвастался, как ловко ему удалось поймать вражескую машину точно на «крестик» цейссовского прицела и как она с первого же выстрела взлетела на воздух. Механик - водитель с упрёком посмотрел на него и сказал:

- Ты же рабочий, Карл!...

- Что значит рабочий? - сказал Карл и принялся выкладывать товарищу всё то, что ему вдолбили в голову за время работы у Цейсса; цейссовцы - это совершенно особая порода рабочих. Их нельзя сравнивать с обыкновенными пролетариями, хотя бы из - за особого статута завода. Кроме того они получают в конце каждого года по сто двадцать марок. Это, так сказать, дивиденды...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.