Золоченая пилюля

Потом человек в зеленом пиджаке то и дело вскакивал, точно его подбрасывало пружиной, и кричал: «Горько!»

Нет, веселья не получилось. Не помог и патефон, который заводил шустрый племянник Акима Аркадьевича. Злата пожалела, что не пригласила хоть Аллу: все же было бы веселей.

Так началась замужняя жизнь. По утрам Злата спешила в институт, а Аким Аркадьевич начинал прием больных. К нему приезжали даже из других городов. Иногда он ездил с визитами к своим постоянным пациентам. В институте Злата держалась особняком, она знала, что подруги не одобряют ее замужества.

Однажды вечером, когда Злата сидела за учебниками, а муж ее принимал какую-то пожилую актрису, зазвонил телефон. Какая-то женщина взволнованным голосом просила Акима Аркадьевича приехать к тяжело больному. Когда актриса ушла. Злата сообщила мужу о вызове.

- Что ты ответила? - спросил он сердито.

- Что приедешь.

- Вечно суешься не в свои дела! Злата удивленно открыла глаза.

- Но ведь больному очень плохо!

- Поэтому я и не могу ехать! - крикнул он срывающимся голосом. - Пусть вызывают врача из поликлиники. - Но, взглянув на возмущенную Злату, взял себя в руки: - Пойми, Златочка, у моей системы лечения масса противников. Приходится быть очень осторожным.

Он подошел к телефону, вызвал квартиру больного.

- Весьма сожалею! - голос его звучал на бархатистых нотах. - Это не моя специфика. Вам лучше обратиться к другому врачу, да и в вашей районной поликлинике должен быть специалист.

Потом он усадил Злату на диван, сел рядом и стал объяснять, как надо беречь свою репутацию.

- Пойми, я не кудесник! - горячо заговорил он, прислушиваясь к звучанию собственного голоса. - Я поддерживаю больных психотерапией, стараюсь укрепить организм. Но творить чудеса я не умею. У меня много завистников...

Голос его звучал убедительно, но Злата чувствовала, что он больше заботится о практике, чем о своих больных. Она с недоверием взглянула на мужа. Но Аким Аркадьевич говорил долго и почти развеял ее сомнения.

Он еще долго распространялся об интригах, завистниках и все повторял: «Ты еще девочка».

На следующий год Аким Аркадьевич помог Злате перейти в другой институт, чтобы избавить ее от косых взглядов бывших подруг. Потом он заговорил о том, что ей следует заняться общественной работой, вступить в комсомол.

- Ты еще ребенок, - говорил он. - Я отношусь к тебе не только как муж, но и как отец. Мой долг - направлять тебя в жизни. И потом ты бы меня очень порадовала, если бы стала, наконец, отличницей. Пойми, дело не в стипендии, а в том, как к тебе все станут относиться.

Злата слушала молча. Ей казалось, что все это нужно Акиму Аркадьевичу как вывеска к его фирме. Она уже знала, как бегают у него глазки, когда надо подписываться на заем. Совсем недавно он заявил Злате, что вовсе ни к чему посылать ее матери двести рублей в месяц, старушке за глаза хватит и сотни: куда ей девать деньги в таком возрасте? Газеты он едва берет в руки, книг не читает.

Многое уже узнала Злата о своем муже. На ее платья он не жалел денег, вероятно, ему хотелось блеснуть перед знакомыми и пациентами молодой нарядной женой. А с домашней работницей спорит из-за каждого потраченного рубля. Когда у Златы спустилась петля на капроновом чулке, долго говорил о том, как надо бережно относиться к вещам. Три раза судился с бывшей женой из-за алиментов, пытаясь доказать, что доходы у него совсем небольшие. Нет, он оказался совсем не таким щедрым человеком, каким вначале представлялся Злате.

Однажды Злата зашла в кабинет, когда мужа не было дома. Открыла секретер розового дерева. В стеклянных баночках лежали белые пилюльки. Злата взяла одну баночку, наклонила ее, пилюльки покатились, тихо звеня о стекло. Эти пилюльки он золотит словами о том, что уверен в быстром исцелении, рассказывает всякие поразительные истории из своей практики. Больные приходят раз в неделю или раз в месяц. А потом исчезают, их место занимают другие. Прежде Злата пыталась расспрашивать о том или другом больном. Потом поняла не помогли им эти золоченые пилюльки. И она невольно подумала, что се нынешняя «шикарная» жизнь, весь этот показной шик, который теперь окружает ее, - такая же призрачная, обманчивая позолота. Без любви, без дружбы, без настоящих радостей. У нее есть манто, много дорогих безделушек, шелковых платьев. Но Аким Аркадьевич строго следит, чтобы она не вздумала надеть праздничное платье в будни.