Клетка

- Иван Алексеевич, - сказала я, чувствуя какую - то странную тяжесть, - но ведь вы могли так много сделать. Как же люди жили в ссылке? Они не считали это тюрьмой и находили себе друзей. А Ленин даже в тюрьме писал книги.

Опять я увидела снисходительную улыбку, тронувшую рыхлые стариковские губы.

- Да ведь это были ученые, милая барышня, гении, как говорится.

- Но в этой деревне, соседней, - крикнула я, - там был учитель например...

- Как же, был. От пьянства помер.

Иван Алексеевич придвинулся ко мне со стулом.

- Нас, знаете ли, весь свет забыл. Сначала ерепенились, книжки читали привезенные, разговоры всякие... А потом привыкли.

Мне почудилась курчавая голова комсомольца Грикора. Он говорил о клетке.

- Но теперь - то вы не одиноки? - спросила я, поглядев на Ивана Алексеевича.

Он пожелал мне спокойной ночи и показал комнату Манечки. Я попала в другой мир. Это была почти пустая каморка, но яркий свет, заливавший стены, делал ее веселой. В комнату Манечки было проведено электричество.

Лампочка в зеленом абажуре качалась на длинном шнуре, как цветок. Вырезки из газет были расклеены по стене вперемежку с какими - то расписаниями, цифровыми выкладками и картинками. Письма лежали на столе, вместе с конфетами, вытряхнутыми из мешка. Окно было разбито. Высокие сапоги из яловой кожи стояли в углу. Ремень валялся на полу. Белое платье на гвозде было покрыто пылью.

Я подумала, что Манечка не часто ночует в своей комнате, и легла на топчан, прикрытый серым колючим одеялом. Это было необыкновенно жесткое ложе, но я уснула очень скоро и до утра не слышала, как дождь стучал по крыше.

Шаги разбудили меня.

Женщина в клетчатом плаще, кудрявая и румяная от дождя, бросила на стол голубой берет. Она не могла быть Манечкой. Она была слишком взрослой. Наши взгляды встретились.

- Как спали? - спросила женщина. Несомненно, это была хозяйка комнаты.

- Вы наверное удивляетесь? - спросила я.

- Ничуть, - ответила женщина. - У. меня все приезжие ночуют.

Она ушла и вернулась с чайником.

- Как вас зовут? - спросила я.

- Мария. Улыбнувшись, она прибавила: