Смерть командарма

Аня вскочила и, косолапя, ставя носки внутрь, торопливо подошла. Рябинин пристально смотрел на девушку: глаза её в тени орбит казались очень большими, на щеках виднелись розовые пятна от пальцев. Наклонившись, Аня ждала, и генерал с непостижимым интересом разглядывал её, зная, что девушке предстоит жить, когда его уже не будет.

- Т-товарищ генерал?.. - спросила она.

Командарм не ответил, и Аня увидела вдруг на его тускло блестевшем от обильного пота лице такое любопытство, что испугалась...

- Т-товарищ генерал?.. - сильно заикаясь, повторила девушка.

Рябинин отвёл глаза и не произносил ни слова. Поток его жизни, встретивший на своём пути преграду, обратился вспять, в прошлое.. И генералу припомнились все его разновременные утраты: смерть матери, Ленина, друзей... Его как бы отбрасывало к ним и, обособившись от живых, он приблизился к тем, кого давно лишился. Перед генералом проходили в быстрой смене памятных картин не те радостные события, которые делали его когда-то счастливым, но потери - те, что не забываются. В этом, однако, и было то горькое утешение, в котором нуждался умирающий. Ибо с ним самим происходило сейчас лишь то, что уже случилось однажды с дорогими ему людьми.

Аня, устрашённая долгим молчанием командарма, медленно выпрямилась.

- Что в-вам? - громко сказала она.

- Который час? - спросил Рябинин; он уже овладел собой.

- Половина второго, - поспешно ответила девушка, поглядев на ручные часики.

- Ещё ночь, - проговорил командарм.

- Да, - Аня кивнула головой.

Он ощущал теперь ту жестокую собранность, какую испытывал в минуты крайней опасности, в тяжёлых боях, в дни неудач. Это было привычной реакцией воли, не изменившей ему и сейчас Командарм как бы повернулся лицом - влажным, замкнувшимся, с недовольно поджатыми губами - к последнему испытанию.

Аня отступила на шаг и опустилась на стул возле койки. Генерал с трудом приподнял голову.

- Дай мне одеться, - приказал он.

- Что? - спросила девушка.

- Одеться, быстренько, - повторил Рябинин. - «Как же так: я умираю, а немцы ещё в Вязьме?! - словно спохватился он - Я умираю, а победа ещё не близка?..» - протестовал командарм, требуя жизни или немедленного изгнания врагов.

И голос долга заговорил в Рябинине так громко, что уже не слышно стало слабых возражений разума. Сама смерть словно отступилась от старого солдата, утратив над ним недавнюю повелительную силу. Ибо он был нужен ещё своей стране, партии, Сталину - Рябинин но сомневался в этом. «Как же они без меня?» - спрашивал он с тем невольным преувеличением, в котором нет ничего, кроме верности и любви.

- Но к-как вы оденетесь? - рассудительно спросила Аня.

- Скорей! - сказал Рябинин; пальцы его скребли по одеялу, и оно собиралось в складки, открывая огромную забинтованную ногу...

Доверие великого Главнокомандующего обязывало Рябинина жить, так как решающие битвы ещё не начинались. И смерть казалась уже ему похожей на вероломство по отношению к живым. Ему надо было немедленно видеть их, кого-то ободрить, кому-то преподать наставление, от других потребовать отчёта.