В углу усатый, как кот, крестьянин говорил коменданту Булыгину.

- Товарищи! - говорил Кузнецов, отчеканивая каждое слово. - Я вижу в толпе не мало крестьян. Представитель от деревни Бахино с нами рядом. От имени всех смен я скажу крестьянам пролетарское большое спасибо за неоставление в несчастьи. Рабочий и крестьянин всегда шли рука об руку.

Толпа следила за оратором, а он, чувствуя на себе тысячи глаз людей, по-разному думающих о нем, выступающем со словами энтузиазма, пытающемся зажечь сердца, чтобы все хоть миг подумали об одном и по одинаковому, - он спокойно рассказывал о событиях, в которых участвовало все трудовое население Союза республик.

Морозный ветер курчавил русые волосы на голове Кузнецова. Величавая простота незабываемых минут ощущалась всеми. Свет факелов освещал оратора только до груди, а другая половина терялась в тени, и казалось, что перед толпой стоит человек необыкновенного роста. Казалось, что слова оратора, и сам оратор незаметно вросли в толпу, что он неотделим от нее, как и она от него.

- Товарищи, следите за производством. В целом ряде городов вражеская организация подожгла и продолжает поджигать фабрики и заводы. Взлетела на воздух большая мельница в одном донском городе. Об этом вы, наверное, знаете из газет. Враг не дремлет. На удар мы отвечаем ударом, как отвечали и раньше... Будем на чеку. Будем беречь свои корпуса, свои машины и мельницы.

Эти слова толпа приняла по-своему. Она крикнула тысячью глоток, подняла вверх тысячу крепких кулаков и кулаченков:

- Мы бу-у-у-д-е-ем-м н-а-а-а чеку-у-у!

Слова стали приказаньем и люди поклялись выполнять его.

- Товарищи крестьяне! Сейчас партия при поддержке широких слоев трудящихся осуществляет и проводит в жизнь лозунг ликвидации кулачества как класса, на основе сплошной коллективизации сельского хозяйства. За 12 лет кулак сумел видоизмениться, у него теперь другая покровительственная окраска; враг сплошь да рядом превращается в рабочего и под прикрытием профсоюзного билета начинает заниматься вредительством. Профбилет - его защита. Он стал решительнее. С профбилетом он или без профбилета, но враг, всегда остается врагом. Рано или поздно его вражда, его ненависть прорвутся, и такой враг, притаившийся у нас в глубоком тылу, особенно опасен... Вы видите, товарищи, новые корпуса. - Кузнецов показал вправо, и толпа увидела новые корпуса с большими, много дающими света, окнами. Рядом с ними старые корпуса похожи на мрачную военную тюрьму. - Вот в эти корпуса скоро придут четыреста новых рабочих. С весны начнется строительство жилых домов. В корпуса и на постройку из деревень придет не мало крестьян. Крестьяне, из ближних деревень, сообщайте о наших общих врагах, проникших на строительство под видом сезонников... Я, товарищи, кончаю. Сейчас выступит предсельсовета товарищ Плетнев.

Крестьяне, прибежавшие на крик гудка, звавшего к фабрике, стали кричать и хлопать в ладоши.

Плетнев чуть подался вперед, и, заворачивая полы тулупа, сказал:

- Слышим - гудок. Тревога. Побежали. Одеваться некогда. Одели на исподнее шубы и полушубки и - бежака сюда. Вот видите, мы к вам пришли на помощь, даже не одеваясь. Вот я прибежал в исподнем, а другие тоже такими же прибежали. Вы держитесь за нас, а мы за вас. Вы свой клуб уступали часто под наши собрания, выписывали из московского Дома крестьянина лекторов. Спасибо. Мы ведем в деревне большое наступление на наших врагов. Мы обезоружили их. Мы добыли больше тысячи боевых патронов, десятки винтовок и обрезов. В соседней деревушке, куда мы поспешили на помощь, мы нашли даже два пулемета. Торгаши-огородники не дремали. Они потихоньку вооружались. Но не все, товарищи, у нас благополучно. Плохо мы еще осознаем все. Батрак, работавший сколько лет у кулака, припрятал у себя в хибарке его вещи, спасая их от обобществления... Будем следить. Скрывая вещи кулаков, такие люди играют на руку нашему врагу. Ну, вот и все.

Плетнев отошел. Его место заняла Мельникова. Девичий голосок изогнулся, как поспевающий колос ржи, обремененный тяжелыми зернами; неожиданно он выпрямился, налился мужеством и призывом.

- Товарищи! Все сказано Кузнецовым и Плетневым. Добавлять почти нечего. Матери, что будет с нами, если сгорят корпуса? Они - одна наша опора. Мы должны беречь их, как бережем своих детей. Мы должны гордиться ими, в них наша сила. Многие из девушек говорят, что они любят фабрику. Надо это доказать. Завтра с утра будут фабрику охранять рабочие патрули. Кто любит свою фабрику, должен быть в отряде охраны.

- Товарищи! - крикнул Кузнецов. - Надо расходиться. Сегодня было на собраньи полторы тысячи человек. Ложная тревога показала, что крестьяне с нами, что деревня не отстает от поселка. Товарищи крестьяне прибегут к нам на помощь, когда гудок прогудит и боевую, настоящую тревогу.

... Сколько поколений рабочих и крестьян враждовали между собой! Фабрики и заводы уводили из деревень самую лучшую силу, а обратно возвращали или калек или отпетых бродяг, от которых старался избавиться деревенский мир. Слово «фабричный» или «фабричная» приравнивалось к ругани. Сколько лет фабричные ненавидели деревенских. В голодные годы эта вражда возросла, город и фабрика шли на поводу деревни, но фабрика взнуздала деревню и повела за собой... А вот сейчас стало ясно и понятно, что стерлись без возврата межи вековой вражды.

Первая смена, работавшая с обеда, вышла из ворот вместе с крестьянами, а ночная, вторая, заняла их места у станков и машин.

Голубая луна сторожит безлюдье заповедника и озер. На снегу отчетливо чернеют впадины, обожженные мазутом факелов.

На дворе тишина.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.