Успешное завершение первой пятилетки в четыре года обусловило значительный рост благосостояния рабочего класса.

Огромны наши победы на фронте жилищного строительства: достаточно отметить, что всего за 5 лет (1926 - 1930 гг.) около миллиона рабочих семей переселилось в новые жилища. В 1931 г. в жилищное строительство вложено 1.500 млн., руб., в последнем году пятилетки - 2.750 млн. руб. (против 3,5 миллиардов рублей, вложенных за пятилетку (1926 - 1930 гг.).

Тысячи новых квартир гостеприимно встречают своих новых жильцов. Но эти тысячи квартир надо обставить новой» культурной, крася - вой, прочной и гигиеничной мебелью.

Между тем наша мебельная промышленность - в полосе глубокого прорыва. Это недопустимое отставание отметила Комиссия исполнения при Совнаркоме СССР в своем постановлении «о производстве мебели широкого потребления» (от 19 декабря 1932 г.).

Но мало дать нужную нам мебель в достаточном количестве. Необходимо еще дать мебель, которая соответствовала бы нашим культурным и гигиеническим требованиям.

Ведь «рабочий ныне - не то, что раньше. Нынешний рабочий - наш советский рабочий хочет жить с покрытием всех своих материальных и культурных потребностей и в смысле продовольственного снабжения в смысле жилищ, и в смысле обеспечения культурных и всяких иных потребностей. Он имеет на это право, и мы обязаны обеспечить ему эти условия. (Сталин).

«Смена» открывает статьей т. Игн. Хвойника обсуждение вопросом - КАКАЯ МЕБЕЛЬ НАМ НУЖНА?

Приглашаем всех читателей прислать свои предложения и мне об этом.

Отставание нашей художественной промышленности от запросов, выдвигаемых требованиями социалистически реконструируемого быта. - факт общеизвестный Но, пожалуй, ни в одном секторе материально - бытового окружения это отставание не ощущается так резко и не вступает в такое острое противоречие с новыми формами общественного и ЛИЧНОГО быта, как в области мебели.

И как раз в этой части ваша бытовая обстановка особенно сильно отягчена гнетом тех форм и моделей, которые являются носителями дореволюционных общественных отношений, воз - пинающих на основе чуждого нам бытового уклада, и выражают идеологию и интересы сметенных революцией капиталистических классов.

В жилищном секторе отмеченный характер мебели сохраняет до сих пор свое господствующее значение. В той общей массе мебели, которая заполняет жилища трудящихся и образует основную часть всего наличного мебельного фон - да, имеется гнетущее преобладание вещей из бытовой обстановки дореволюционного происхождения. С момента революции эти вещи подверглись основа - тельной перетряске, по крайней мере в своей наиболее добротной части, дольше противостоящей разрушительному воздействию времени.

С изгнанием помещиков, с экспроприацией фабрикантов, домовладельцев и всех тех социальных групп, вкусы и потребности которых определяли собою стиль мебели и конструкцию ее технически - бытовых типов, вещи эти приобрели необычайную подвижность. Из барских особняков, из помещичьих усадеб, из буржуазных гостиных начался великий разброд мебели, сдвинутой с мест и многократно перетасованной вихрем революций в самых прихотливых сочетаниях и в самых случайных разделениях, словно впервые по - настоящему раскрылся исконный смысл той зыбкости, которая заключена в понятии «мебель».

За 15 лет революции все эти вещи, раскиданные не только по рабочим жилищам и общежитиям, но и обильно вкрапленные в обстановку клубов, всяких учреждений и даже наркоматов конечно изрядно потускнели, пообносились и обветшали, посильно неся свою службу импровизированных суррогатов в стремительной революционной перестройке жизни и быта. Но устарели эти вещи уже на второй день после революции и устарели тем убедительнее, чем полнее и органичнее они были связаны с социальными условиями своего предреволюционного бытия.

Солидные «ампиры» с сияющей металлической отделкой и жеманные «людовики» на гнутых ножках, дубовые буфеты - мастодонты с пышной резьбой и глубокие комоды, диваны купеческого «модерна» и пузатые гардеробы, плюшевые стулья и мягкие широкие кресла, призывающие к падению, - вся тяжелая россыпь былых гарнитуров и обстановочных ансамблей оказалась в условиях пореволюционного быта сразу зловеще нелепой, а связь ее с новым укладом жизни - противоестественной и насильственной. Там, в дореволюционном этапе, эти вещи худо ли хорошо, ли, но все же были как - то связаны со всем бытовым комплексом барского особняка или буржуазной квартиры и даже се мещанской пародии, у нас они утратили это качество и сразу приобрели печать грузных музейных экспонатов, словно по какому - то недоразумению затесавшихся в сутолоку подлинной жизни. Там они с большим или меньшим успехом исполняли свои утилитарно - технические функции и в то же время всем СВОИМ стилем, всем подчеркнутым пафосом своего оформления служили интересам тщеславного показа, внешней представительности и напыщенного снобизма своих хозяев; здесь они оказались неуклюжими громоздкими, технически препятствующими рациональной организации быта трудящихся, являясь часто хранителями ныли, и почти всегда - пожирателями ограниченной жилплощади. Словом, конструктивно - технический и художественно - идеологический архаизм мебели и мебельных форм в той части которая перешла к нам от дооктябрьской эпохи, обнаружится сейчас же после Октября во всей своей остроте и бесперспективности. Их реакционность с точки зрения культурно - бытовой реконструкции возрастает тем ощутимее, чем упрямее тяготеют над современной мебелью старые конструктивно художественные шаблоны.

С неменьшим основанием можно говорить о реакционном архаизме и применительно ко всем тем «вторичным» формам мебели, которые поставлялись рынком для удовлетворения потребностей и вкусов среднего и мелкого мещанства, для обывательских средней руки жилищ городского тина. В основной своей массе мебель эта была лишь удешевленным фальсифицированным и огрубевшим вариантом более дорогой, «стильной» мебели, и в первую очередь того самого «модерна», который стал и до сих пор остается распространеннейшим каноном в практике мебельного кустарного промысла, этого основного источника пополнения мебельного фонда.... В революционные типы и формы мебели, в их эстетический облик и в технику их производства наша промышленность не внесла сколько - нибудь существенных изменений, несмотря на чрезвычайно интенсивный рост нового рабочего строительства, несмотря на широкий размах работы архитектурной мысли в деле проектирования жилых домов, клубов, дворцов культуры и т. д.

Роль государственных фабрик (и в первую очередь ленинградского и московского мебельных трестов) в мебельной продукции истекших лет оказалась, совершенно ничтожной и в основном сводилась к выпуску так называемой конторской мебели, главным обозом швед - око - американского типа. Подавляющая часть продукции, предназначаемой для широких обиходных надобностей, за истекшие годы по-прежнему составляла монополию кустарно - ремесленного производства и его кооперативно - промысловых объединений. Здесь весь опыт пореволюционной практики показывает, что:

1) в формах и типах мебели, особенно же в наиболее ходовых ее образцах, нетронутыми сохранились те традиции грубо рыночного стилизаторства, которые продиктованы были мебельной промышленности подражательными идеалами мещанской эстетики «уюта» и де - лозой, но навязчивой народности: в пределах этих эстетических пристрастий, пародирующих в общем стиль дворянско - буржуазной обстановки, упрощенная и облегченная разновидность «модерна» о рыночными витражами, цветными стеклышками и плоской декоративной резьбой столь же характерна, как и обилие балясничков, карнизов и дверец «фонариками», а равно мотивы того узорчатого стиля «рюсс», который в свое время культивировался националистическими тенденциями строгановской школы, а затем абрамцевскими и талашкинскими мастерскими;

2) художественная «обработка» мебели массового потребления сохранила свою сугубо прикладническую основу, т.е. служила в первую очередь рыночной маскировкой дешевого товара, оставаясь по своим методам фактором украшательской имитации;

3) попытки планомерного воздействия на преодоление косности рыночно - кустарных традиций, опыты замены старых образцов и конструкций новыми как по линии госпромышленности, так и кооперации, мероприятия по освежению художественных мотивов и приспособлению мебели к новым бытовым и культурным условиям не вышли за пределы робких начинаний, чаще всего теоретически - проектировочного характера, и почти ничего не изменили в общей картине состояния мебельного производства.

Перед лицом крупнейшей проблемы мебельного оборудования десятков тысяч новых рабочих жилищ в бурно растущих городах, в рабочих поселках и вновь возникающих индустриальных центрах наша мебельная промышленность на сегодняшний день обнаружила не только количественное отставание от насущных норм, по и сказалась отброшенной назад по линии качественных требований, обусловленных нашим огромным культурным ростом. Новые рабочие жилища не только на периферии, но и в крупнейших городских центрах и столицах быстро наполняются тем пестрым мебельным хламом и разнокалиберным сбродом тусклой, случайной обстановки, который частью тянется за новыми обитателями из тесноты и скученности их старых жилищ, частью же подбирается из запасов базарной свалки подержанных вещей. Этим конечно подрезывается в корне, с одной стороны, возможность рационального устроения новых жилищ, спроектированных применительно к более культурному типу бытового комплекса, с другой стороны, надолго по - видимому обеспечивается господство в нем идеологически чуждой бытовой материальной культуры.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.