Испытание

- Справитесь? - в упор спросил командир. Суранов задорно посмотрел на меня, и в его глазах блеснул огонек:

- Сделаем, Павел Иванович.

Мотористы вывели из палатки самолет Суранова. Это был горбатый, неуклюжий, разноцветный «Сопвич»; плоскости у него были песочного цвета, фюзеляж - защитного, а капот мотора - белого. С двух сторон фюзеляжа в выбеленных кругах были нарисованы черные ведьмы с распущенными волосами, верхом на метлах. Над головой ведьм туз пик. На нижних плоскостях красовались пятиконечные звезды.

Мотористы торопливо заканчивали намотку амортизатора у шасси.

- Смотри, Алеша, не балуй - лонжерон мы проволокой связали, - предупредил Суранова техник Знобовский.

- Копались, а не сделали, - недовольно поморщился Суранов.

Против обыкновения он сам осмотрел мотор. Я приладил пулемет и клетку с голубями в кабине.

Нас провожал весь отряд. Прямо от палаток развернули самолет против ветра. Командир махнул рукой. Суранов дал полный газ. Самолет вздрогнул, пробежал по траве и, оторвавшись, поплыл над ней...

За бортом простираются леса, реки, степи; уменьшаясь, они тонут в дали. Там, впереди, на месте, что обозначено у меня на карте кружком, в Мелеусе, нас ждет испытание.

Ниже нас, тяжело махая крыльями, пронеслись два ворона. «Спешат на падаль, - подумал я. - Сколько их развелось!» А вот и фронт. Внизу я различаю группы людей, батарею на опушке леса... «Сейчас ударят из английских». Внизу блеснули три молнии и почти сразу сбоку самолета расцвели три пушистых белых цветка - разрывы. Глухо кольнуло в ушах. Суранов развернул самолет в сторону и перекрестился. Заметив на себе мой взгляд, он сделал вид, что поправляет очки. Мы перелетели линию фронта.

Вот и Мелеус. В селении заметно усиленное движение: снуют всадники, повозки, движутся отряды пехоты... Свои или противник? Показываю Суранову ладонью вниз: «Спуститься». Скользнули на крыло, прошли над самой колокольней. Тень от самолета плыла по дороге, прыгала по крышам. «По нас не стреляют, - значит, наши...»

У селения, за леском, ровное место. Идем туда на посадку. Проносимся над стадом. Гудят растяжки самолета. Наши голуби забились в клетке. Бегут навстречу, вырастая, вербы, извивается дорога. Плавно коснулись колесами земли...

- Яма! Вправо! - кричу в ухо Суранову. Один рывок правой ногой - и Суранов избежал опасности: яма осталась левее. Остановились. Суранов перевел мотор на малые обороты. Я выпрыгнул из кабины. «У дороги стадо, там пастух...» Я начал пробираться к стаду.

- Здорово, дядя! - приветливо крикнул я пастуху. - Кто у вас в селе? Красные или белые?

Старичок в грубой, домотканной рубахе до колен, в лаптях, с редкой седой бородкой, опираясь на палку, недоверчиво на меня посмотрел. Потом, оглянувшись, проговорил:

- Колчаки. Енерал Цумаш, чтоб им всем добра не было... Ероплан посмотреть можно?

Но я не ответил и быстро пошел назад. Пастух в отдалении следовал за мной. От быстрой ходьбы я вспотел. В стороне собирались и клубились тучи, ветерок шевелил траву.

- Вона, гляди, сюда едут! Беги! - закричал старичок.

Я, повернувшись, вздрогнул. Из - за леса широкой рысью вылетел взвод конницы на белых лошадях. Всадники - кто с пикой, кто с шашкой - обгоняли один другого. Впереди на рослом вороном коне скакал офицер.

Мне до самолета - метров триста, им - верста. Рванулся вперед. Конные перешли в галоп. Срываю с плеч бинокль, чтобы не мешал бежать, швыряю его в траву «Заметил ли Суранов опасность?» Выхватываю на бегу револьвер и стреляю вверх. В тот же момент спотыкаюсь, изнеможенный падаю на землю.