После многих лет скитаний Сажин снова на родине. Увы, неприветливо встречает она его. Он называет себя другом народа, а народ подозревает в нем барина, недовольного падением крепостного права.

Сажин скоро убеждается, что никакого восстания ему не поднять. И он уже пробирается обратно... к границе, в новое изгнание, к новой борьбе.

Измученный, обросший, приходит он к знакомому контрабандисту. Еще пара часов - и он будет в безопасности, на своей второй «родине» - эмиграции. Там придется собраться с мыслями, переварить этот неожиданный разочаровывающий опыт, начать налаживать новое революционное дело...

И вдруг в комнату вваливаются жандармы. «Потайное» место провалилось.

Сажин схвачен и уже в третий раз за последние месяцы едет по той же дороге, но на этот раз в арестантском вагоне под усиленным конвоем.

Полтора года затем Сажин в каземате Петропавловской крепости ждет суда.

Наконец, начинается процесс 193-х. Сажин среди подсудимых. Свирепо расправляются царское правительство со своими врагами. За хождение в народ, за пропаганду оно посылает их в каторжные тюрьмы и Сибирь. Суд приговаривает Сажина к долголетней каторге и вечной ссылке.

7. «Изят из жизненного оборота»

ССЫЛКА «изъяла из жизненного оборота» Сажина.

В страшном Харьковском Централе он еще цепко хватался за жизнь. Тайно от тюремщиков переписывался со своими заключенными товарищами. Подчеркивая незаметными точками буквы в библии, дал резкую отповедь уклону одного из товарищей.

Но осужденные были «тщательно закупорены от внешнего мира».

За приговор по делу 193-х был убит революционерами начальник III отделения генерал Мезенцов. Сажин узнал об этом лишь через год, случайно натолкнувшись в сборнике религиозных проповедей на «Слово, произнесенное архиереем в годовщину убийства генерала Мезенцова злодеями - революционерами».

Сажина не сломили кандалы, в которые он был закован, темная и сырая камера, жесткие нары без постели и одеяла, - но он был оторван от жизни.

Когда через многие годы он вырвался на волю, вокруг была уже другая жизнь, другие люди, новые речи и борьба, - а Сажин был уже стар, он уже весь был в прошлом. Он остался тем же революционером, но ему уже нельзя было попасть в ногу с идущими борцами.

«Убеждения свои он сохранил, но он их сохранил, как воин, не выпускающий меча из руки, чувствуя, что сам ранен навылет». Так сказал Герцен о другом, но эти слова говорят и о судьбе Сажина.

И все-таки Сажин оказался счастливее своего учителя - Бакунина. Тот, кто так горячо звал революцию, кто всю свою жизнь нетерпеливо ждал ее, - умер в изгнании, тоскующий и разочарованный. Мог ли он ожидать, что его ученик увидит, наконец, эту великую русскую революцию...

8. Ветерану революции

НЕДАВНО старые революционеры - друзья Сажина - чествовали его 80-летний юбилей. В тесном кругу стариков - бывших политкаторжан, ссыльнопоселенцев вспоминались былые времена.

Вдруг в маленький тихий зал ворвался молодой радостный голос:

- Алло! Алло! Алло! Ветерану революции - Михаилу Петровичу Сажину - многая лета!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.