«Мессер» взмыл вверх. Ковалёв погнался за ним. Завязался бой на виражах. Ковалёв зорко следил за врагом. Одновременно он ухитрялся наблюдать за действиями товарищей.

Они своё дело исполняли неплохо. Один «юнкерс», охваченный пламенем, уже лежал беспорядочной грудой на земле.

Вот загорелся второй «юнкерс», вот он свалился на крыло, стал падать...

- Молодцы, ребята! - радовался капитан.

Но тут его машину сильно тряхнуло. Мотор закашлял. Мерный гул его сменился резким стуком, над ним завихрился столб дыма.

Ковалёв стиснул зубы. Плохо дело! Мотор тяжело ранен. Надо быстро принимать решение. Среди дыма уже заплясали огненные языки. Они стали подбираться к кабине. Как быть? Самое правильное, пожалуй, - скользя с крыла на крыло, постараться сбить пламя и продолжать бой.

Капитан взялся было за управление. Однако ещё секунду он помедлил. Мысли его мчались с лихорадочной быстротой. Дело ясное - если он на горящем самолёте будет продолжать бой, он этим самым привлечёт внимание товарищей. Они кинутся к нему на выручку.

А кто дал ему, капитану Ковалёву, право вовлекать в бой товарищей? Боезапас у них истрачен, горючее на исходе, а, самое главное, - в кожаных планшетах они везут важнейшие разведывательные данные. Данные, которые во что бы то ни стало надо доставить командованию.

Нет, этот вариант отпадает. Пусть они не задерживаются, пусть побыстрей летят на аэродром, где командир полка нетерпеливо ждёт результатов разведки.

Остаётся бросить горящую машину и прыгнуть с парашютом. Однако и этот вариант не совсем подходящий. Повиснуть на стропах медленно снижающегося парашюта - значит наверняка стать мишенью для первой же пулемётной очереди противника.

Нет, надо прибегнуть к обману. Надо ввести в заблуждение не только противника, но и товарищей. И Ковалёв принял решение. Он снял руки с управления и взялся за борта кабины. Охваченный пламенем, советский самолёт стал беспорядочно падать...

Больно сжались сердца лётчиков, увидевших гибель капитана. Печален был их обратный путь к своим.

Высоко в небе описывал круги, торжествуя победу, фашистский стервятник.

А самолёт Ковалёва, бешено крутясь, несся к земле. В глазах мелькали чёрные пятна прогалин, белые полосы снега, чёрное, белое, серое, чёрное, белое, серое, всё быстрей и быстрей... Ещё минута - и обречённая машина врежется в землю. Было чему радоваться фашистскому лётчику!

Но сталинские соколы не сдаются. Пока бьётся сердце, пока не остыла мысль, пока пальцы послушны, нет места отчаянию!

Почти у самой земли Ковалёв овладел управлением и выровнял самолёт. Незаметными скользящими движениями он стал сбивать пламя. Но мотор продолжал гореть. Раскалённый комбинезон обжигал тело. Голова кружилась от запаха гари.

Капитан повёл машину на посадку. Удар. Затрещало сбитое шасси... Разорванное туловище самолёта ушло в снег. Машина приникла к земле.

Оглушённый Ковалёв выбрался из кабины. Он торопливо сорвал с себя дымящийся комбинезон и отполз в кустарник. Влажная, прохладная земля сразу остудила обожжённое тело. Ковалёв почувствовал неимоверную усталость. Тяжело дыша, он неподвижно лежал на талом снегу.

Было тихо, только изредка набегал ветер, и тогда тонкие ветки кустарника вздрагивали и начинали шуршать и позвякивали остренькими льдинками.

В сотне шагов от Ковалёва догорал его самолёт, его верный, послушный друг, на котором он провёл не один воздушный бой.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.