ЯКОВ Алексеевич - старинной ковки человек: ширококостный, сутуловатый, борода, как новый просяной веник. Года три назад числился он всамделишным кулаком в списках станичного совета, а потом рассчитал работника, продал лишнюю пару быков, остался при двух арах да при кобыле, и в совете в списках перенесли его в соседнюю клетку - к средникам. Прежнюю вы - правку не потерял от этого Яков Алексеевич, ходил важной развалкой, так же по кочетиному держал голову, на собраниях, как и раньше, говорил степенно, хрипловато, веско. Только в одежде изменился, вместо жилета и сапог, стал ходить летом в холщовой рубахе, распоясавшись и босой.

Хоть и урезал он свое хозяйство, а дела повел размашисто. Весною засеял двадцать десятин пшеницы; на хлебец, сбереженный от прошлогоднего урожая, купил запашник, две железных бороны, веялку.

По всей станице поискать «такого хозяина, как Яков Алексеевич, оборотистый казак, со смекалкой. Однако, и у него появилась червоточинка; младший сын Степка в комсомол вступил. Так - таки без спроса и совета взял да и вступил. Доведись такая беда на глупого человека, быть бы неурядице в семье, драке, но Яков Алексеевич не так рассудил. Зачем парня дубиной обучать? Пусть сам к берегу прибивается. Изо дня в день высмеивал нынешнюю власть, порядки, законы, желчной руганью пересыпал слова, язвил, как осенняя муха; думал раскроются у Степки глаза, - они и раскрылись: перестал парень креститься, глядит на отца одичалыми глазами, за с голом молчит.

Как - то перед обедом семейно стали на молитву. Яков Алексеевич, разлопушив борону, отмахивал кресты, как косой по лугу орудовал, мать Степкина в поклонах ломалась, словно складной аршин, вся семья дружно махала руками, на столе дымились щи, хмелинами благоухал свежий хлеб. Степка стоял возле притолоки, заложив руки за спину, переступая с ноги на ногу.

- Ты человек? - помолившись, спросил Яков Алексеевич.

- Тебе лучше знать...

- Ну, а ежели человек и садишься с людьми за стол, то крести харю. В этом и разница промеж тобой и быком, это бык так делает: из яслей жрет, а потом повернулся и туда же надворничает.

Степка направился было к двери, но одумался, вернулся и, на ходу крестясь, скользнул за стол.

За несколько дней пожелтел с лица Яков Алексеевич, похаживая по двору, хмурил брови; знали домашние, что пережевывает какую - нибудь мыслишку старик, недаром по ночам кряхтит, возится, засыпает только перед рассветом. Мать как - то шепнула Степке:

- Не знаю, Степушка, что чаш Алексеевич задумал... Либо тебе какую беду строит, либо кого опутать хочет...

Степка - то знал, что на него готовит отец поход и, притаившись, подумывал, куда направить лыжи в том случае, если старик укажет на ворота.

В самом деле, есть о чем поразмыслить Якову Алексеевичу: будь Степке вместо двадцати - пятнадцать годов, тогда бы с ним легко можно справиться. Долго ли взять из чулана новые ременные вожжи, да покрепче намотать на руку. А в двадцать годов учат дышлиной, но по теперешнем временам за дышлину так прискребут, что и жарко и тошно будет. Как тут не кряхтеть старику по ночам и не хмурить бровей в потемках.

Максим - старший брат Степки, - казак ядреный и сильный, как - то вечером, выдалбливая ложку, спрашивал Степку:

- А скажи, браток, на чуму тебе сдался это комсомол?

- Не вяжись! - рубил Степка.

- Нет, ты скажи, - не унимался Максим. - Вот я прожил двадцать девять лет, больше твово видал и знаю, и так полагаю, что пустяковина все это. Разным рабочим подходящая штука; он восемь часов отдежурил, и в клуб, в комсомол, а нам, хлеборобам, не с руки... Летом в рабочую пору протаскаешься ночь, а днем из тебя какой работник будет?.. Ты по совести скажи, может ты хочешь службу какую получить, для этого и вступил? - ехидно выпытывал Максим.

Степка, бледнея, молчал, и губы у него дрожали от обиды.

- Ерундовская власть! Нам, казакам, даже вредная. Одним коммунистам житье, а ты хоть репку пой... Такой власти на хлеборобовой шее не прижиться.

На потном лбу Максима подпрыгивала мокрая прядка волос. Нож, обтесывая болванку, гневно метал стружки. Степка, бесцельно листая книгу, угрюмо сопел, ему не хотелось ввязываться в спор, «потому что сам Яков Алексеевич прислушивался к словам Максима с молчаливым одобрением, видимо ожидая, что скажет Степка.

- Ну, а если, не приведи бог, какой пер - ворот? Тогда что будешь делать? - хищно поблескивая зубами, щерился Максим.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.